Отпустить (СИ)

Пока Рэй, держась крепко за раковину, поднимался с холодного кафельного пола, он думал о том, как могло бы всё повернуться, будь он хотя бы чуточку сильнее. Возможно, пойди он тогда к психологу, всё было бы иначе. Не было бы этих ссор, скандалов, конфликтов, разбитых лиц. Ему бы не пришлось ругаться с близким другом, а Мира бы не плакала. Но сейчас бессмысленно думать об этом. Случилось то, что случилось. После драки кулаками не машут.

Рэй, твёрдо встав на ноги, потянулся рукой к бритве. Снова вытащил лезвие. На этот раз он глаз не закрывал. Уже не было смысла. Он хотел видеть, где оставляет порезы. Хотел убедиться, что точно не заденет вены.

Пока он резал руки, то вспоминал тот злополучный день. Хотя, тут и вспоминать ничего не надо. Это ведь произошло только вчера. Оттого образы в голове казались особенно свежими, яркими. В частности лицо Нормана. Злое, растерянное, удивлённое. Его Рэй не забудет уже никогда. Оно отпечаталось в памяти очередным болезненным клеймом, которое останется с ним до конца жизни. Это его наказание за все грехи и проступки.

***

Рэй замер на месте. Его разум мгновенно протрезвел. В голову болезненно ударило осознание того, что он только что сказал. Но даже не это самое страшное. Нет, совсем не это. Самое страшное то, что их кто-то услышал. И Рэю меньше всего на свете хотелось, чтобы этим «кем-то» оказалась Мира. К его счастью (хотя, скорее, к сожалению), это действительно была не она.

Когда Рэй медленно повернул голову в сторону дверного проема, он обомлел. Нет, он увидел совсем не Миру. Гораздо хуже. В дверном проёме, мелко трясясь и глядя прямо на Рэя остекленевшими глазами, стоял Норман. Вид у него был, мягко говоря, неважный. Он нетвёрдо стоял на ногах, казалось, в любой момент мог упасть. Но всё равно как-то держался. Но больше всего Рэя пугал его взгляд. Недоумённый, растерянный и разъярённый одновременно.

— Что это значит? — сиплым шёпотом спросил Норман. Его голос звучал непривычно глухо, и оттого становилось ещё страшнее.

— Н-Норман, я могу всё объяснить… — поспешил оправдаться Рэй, однако Норман не дал ему договорить.

— Что это значит? — уже крикнул он. Он подлетел к нему и вцепился пальцами в его плечи. — Что это, блять, значит?!

— Норман, успокойся… — вмешалась Эмма. Она схватила его за плечо, однако это никак на него не подействовало. Он, кажется, даже не почувствовал этого.

— Ты что, врал мне всё это время?! И Мире тоже врал?! — его голос дрожал. В голубых глазах отражалось непонимание. В уголках его глаз Рэй заметил прозрачные капельки слёз.

— Да нет же! Просто послушай меня, Норман! — он предпринял ещё одну попытку объясниться. Безуспешно.

— Нет, ты мне врёшь! Ты врал мне всё это время! — Норман находился в состоянии, близком к истерике. Шок, усиленный алкоголем, только усугублял ситуацию. С этим нужно было срочно что-то делать.

Рэй хотел сказать что-то ещё, но не успел. Норман довольно сильно тряхнул его, из-за чего сигарета упала на пол, а он сам больно ударился об окно головой. Всё тело пронзила тупая боль. Перед глазами всё поплыло. Мысли спутались не то из-за алкоголя, не то из-за болезненных ощущений, и потому он совсем не мог нормально соображать. До него с трудом доходило, что происходит вокруг. Он мог слышать только бесконечные вопросы Нормана, который беспрестанно тряс его, и обеспокоенный голос Эммы, пытающейся успокоить его. Отчётливо он понимал только одно: всё кончено.

***

Рэй закусил губу. Сильнее надавил на лезвие. Алая струйка крови снова потекла по коже. Несколько капель упали на пол, оставляя после себя красные пятна. Белоснежная раковина уже покрылась багровыми разводами. Скорее всего, они уже не отмоются, но Рэю плевать.

Голова до сих пор болела после удара. Впрочем, не только она. Ещё лицо. В зеркале Рэй видел огромный синяк на щеке. Он занимал всю её площадь, переходя на шею и подбородок. Рэй уже не помнил, как получил его. Мира сказала, что Норман ударил. Он этого не помнил. Он вообще почти ничего не помнил. Ни драки, ни криков, ни даже того, как попал домой. После удара о стекло воспоминания стали расплывчатыми. Отчётливо в памяти сохранился только образ Нормана. Истерящего и рыдающего, постоянно задающего один и тот же вопрос: почему?

Быть может, он и не помнил события вчерашнего вечера, но вот сегодняшний разговор с Мирой запомнил очень хорошо. Прокручивал его в голове постоянно, несмотря на ноющую боль в затылке. Особенно сейчас, когда резал руки. В памяти постоянно всплывали мелкие и не очень детали: её лицо, серебряные капли слёз, застывшие в уголках изумрудных глаз, слова, которые она сказала. Они особенно сильно ранили его. Но он понимал, что так правильно. Именно это он заслужил.

И нет ему больше прощения. И не будет никогда.

***

— Сука, как же всё тело ломит… Ещё и башка раскалывается… Чёрт, что вообще вчера произошло… — бубнил себе под нос Рэй, ощупывая лицо, правая сторона которого неимоверно болела. Немудрено: на ней ведь был огромный синяк, а нижняя губа и вовсе разбита. В общем, выглядел он, мягко говоря, помятым.