Отпуск за свой счет

– Дело в том, – сказала Катя, – что подарили его мне. Вон, там написано. – Она кивнула на газету.

– Минуточку. А как он попал?…

– А я ему подарила.

– Кому?

Катя помолчала, потом тихо сказала:

– Инженеру.

– Что значит – подарила? А документы на вывоз у тебя есть?

– Еще нету. Но вы ведь дадите? – она грустно улыбнулась торгпреду.

– Я? С чего бы это?

– Вы ведь торговый представитель.

– Представитель. Но – государства.

– А разве государство не заинтересовано, чтобы его граждане работали на хороших приборах?

– Слушай… Ты когда уезжаешь?

– Завтра.

– Ну, вот и езжай с богом.

– Так я возьму тогда? – она взяла чемоданчик.

Торгпред с изумлением посмотрел на Катю, потом вдруг хитро улыбнулся:

– Минуточку. А остальные как же?

– Я не знаю, – сказала Катя. – Это – не мои.

– Как не твои? Вон, читай – все твои.

– А что же я с ними со всеми буду делать?

– Лететь, – сказал торгпред и довольный засмеялся.

Будапештский аэропорт. Туристы сидели в зале ожидания, обложенные сумками, пакетами, свертками. Одна Катя держала на коленях лишь свою старую шляпу, которая, как ей казалось всего две недели назад, в этом сезоне должна была быть особенно модной. На ней было ее прежнее платье.

По радио объявили:

– Пассажира Котову просят зайти на таможню.

– Ну, ты даешь, – ахнула соседка. – Откуда они прознали?…

На таможне Катя увидела торгпреда.

– Вот это вот она и есть – сама товарищ Котова, Советский Союз, – представил ее торгпред.

– Такая молодая? – удивился таможенник и оглядел Катины ящики с приборами. – И уже такая известная. Даже адреса не указывают.

– А зачем? – сказала Ада Петровна. – У нас ее любой мальчишка знает.

Таможенник уважительно поцокал языком, подвинул Кате квитанцию.

– Распишитесь, пожалуйста. Это для нас. – Катя расписалась. – А это для меня лично, если можно. – Таможенник протянул ей красочный буклет Аэрофлота. – Автографы собираю. У меня уже есть ваша хоккейная сборная, три космонавта, Игорь Моисеев, а теперь – вы.

Катя в нерешительности посмотрела на торгпреда.

– Давай, давай, – сказал он. – Слава обременительна.

Катя вздохнула и старательно вывела свой первый в жизни автограф.

Группа шла к самолету. На тележке везли багаж. Семь ребят из Катиной группы тащили семь ящиков с приборами. Катя бережно несла шляпу.

И вот она уже летела домой. Поглядеть на нее – так она выглядела почти так же, как и тогда, когда уезжала, и вместе с тем, что-то в ней изменилось. Она уже не походила на ту наивную девочку, которая две недели назад вот так же вот смотрела в иллюминатор, пытаясь разглядеть в облаках воздушные замки. Сейчас она не видела за окном ничего, кроме пустоты – почти такой же, что была в ее душе.

Автор сказал:

– Каждый человек после отпуска всегда выглядит чуть иначе, чем до него. Это естественно – он стал старше. Две недели – срок небольшой, но за него иногда можно прожить больше, чем за несколько лет. Еще древние египтяне заметили, что возраст определяется не годами, а напряженностью чувств. Может, поэтому некоторые женщины кажутся вечно молодыми. В этом смысле отпуск, проведенный в поисках счастья, всегда оказывается за свой счет, даже если он оплачен профсоюзом…

К Кате подсела Ада Петровна.

– Юра встретит? – спросила она.

– Не знаю.

– Но ты бы хотела?

– Не знаю.

– Смешно. Когда ты впервые пришла, я подумала, вот сумасшедшая. Потом – вот наивная. Когда полетела – вот, думаю, везучая.

– А теперь?

– А теперь я думаю, что лучше сожалеть о ненайденном, чем о потерянном.

– Вы о Юре?

– Нет, нет, я о своем. У каждого – свой Юра.

– Николаевич?

Ада Петровна усмехнулась.

– А твоего как отчество?

– Не знаю.

– Не знаешь отчества?

– Не знаю – мой ли…

Ада Петровна достала из сумки визитную карточку.

– Вот. Приходи завтра вечером. Тут телефон и адрес. Я же не такая знаменитая, меня мальчишки не знают.

– Спасибо, – сказала Катя. – Но вы от меня, наверное, уже не знаете, как отделаться?

– Не знаю. Потому и зову.

Юра встречал ее с цветами. И даже не один. С ним был его приятель, известный киноактер. Юра подошел к дежурной в зале прибытия.

– Что, будапештский рейс уже впустили?

– Не знаю, – сухо сказала дежурная. – Выйдут – увидите. Юра посмотрел на приятеля. Тот вздохнул и подошел к дежурной. Она увидела его и только и сказала:

– Ой… Это вы?…

– Я, – скромно сказал актер. – А это мой друг. Мы встречаем из Будапешта нашу киноактрису. Хотелось бы не омрачать встречи.

– Вы проходите. Только не здесь, а то все полезут. Вы с той стороны, через зал депутатов.

– Спасибо.

– Скажите… Вы извините, вот мы спорили: у вас мальчик или девочка? Клава говорит, она читала, что сын, а мне один пилот сказал, что вы с дочерью летели.

– В настоящее время, – сказал актер, – у меня только голубой пудель и язва желудка. Передайте это, пожалуйста, Клаве и вашему другу-пилоту.

Они сидели в зале ожидания для депутатов. К ним подошла девушка в форме, поставила на стол две чашки кофе.

– Вот, – сказала она, – пожалуйста. Этот вот – без сахара, как вы любите. – И она подвинула чашку актеру.

– Кто вам сказал, что я так люблю? – удивился актер.

– У нас одна стюардесса читала ваше интервью.