Отпущение грехов (ЛП)

Эзра нащупывает манжету на моей левой руке и яростно дёргает за пряжку, словно злится на что-то. Как только она открывается, моя рука падает вдоль тела. Пальцы начинает покалывать от восстанавливающегося в них кровообращения. Эзра встаёт передо мной. Его чёрные глаза поблёскивают, в то время как пальцы, один за другим, обвиваются вокруг моего горла. И вот одним быстрым движением он сдирает меня с креста и толкает к стене, хотя моя правая рука по-прежнему висит над головой, скованная наручником. Для моей чувствительной спины холодная штукатурка кажется доской с гвоздями, и я делаю судорожный вдох.

Его тело трётся о моё, пальцы сжимаются вокруг горла. И в этот самый момент, когда его ладонь лежит на моём горле, наши взгляды встречаются, и я впитываю каждую крошечную деталь его лица. Эзра тщательно выбрит, отчего его высокие скулы выделяются ещё сильнее. Его тёмно-русые волосы уложены в стильную взлохмаченную причёску. На его верхней губе идеальная впадинка, по которой мне, к своему стыду, хочется провести языком. Широкие мускулистые плечи и грудь обтянуты рубашкой. Этот мужчина невероятно красив, у него неземная, божественная красота, но, когда я смотрю в его глаза, то понимаю — это от дьявола, а не от Бога, потому что всё, что я вижу, — это порок и грязь. В его взгляде переплетены грехопадение и ад, и я закрываю глаза. В нём собрано всё, что я презираю. Он пугает меня, потому что с лёгкостью может лишить меня жизни, прямо здесь и сейчас, а так как Ханна уже мертва, меня никто не будет искать. Я медленно открываю глаза. Мгновенье тишины прерывается его рычанием, и его хватка вокруг моего горла становится ещё крепче.

— Ты должна была сломаться, маленькая убийца. Что нужно сделать, чтобы заставить тебя рыдать и умолять? Пролить кровь? — его губы чуть растягиваются в слабой улыбке, но в глазах сияет опасный блеск.

Моё сердце готово выпрыгнуть из груди, тело покрывается потом. Но я не подарю ему свои слёзы. Я сохраню их. Я никогда не плакала из-за мужчины, и уж точно не собираюсь плакать из-за него. Между нами повисает напряжённая тишина. В моих ушах грохочет пульс, его пальцы сжимаются все сильнее. И я уже представляю, как он выкидывает моё безжизненное тело в реку Гудзон.

— Чёрт!

Эзра отпускает моё горло и падает передо мной на колени. Он закидывает мою ногу на своё плечо, и вот его горячий греховный рот на мне. Везде. Я отшатываюсь от него, но его руки крепко удерживают меня на месте, отказываясь отпускать. Моя обнажённая спина прижимается к стене, потому что я ничего не могу сделать. Это неправильно. Это грех, потому что приносит удовольствие. А всё, что приносит удовольствие, — от дьявола. Он стонет, и его горячее дыхание опаляет мою киску, куда тут же вонзается его язык. Мои ноги вот-вот подогнутся от ощущения его тепла на мне — внутри меня. Боль, я хочу боли. Я не хочу этого греховного удовольствия. Но стоит мне закрыть глаза, чтобы побороть похоть, которую он вызывает во мне, тепло пропадает. Эзра пропадает.

Моя нога опускается на пол, но я не открываю глаза, потому что не могу смотреть на него. Я слышу его тяжёлые шаги, когда он яростно пересекает комнату. Скрипят дверные петли.

— Вторая стадия. В пятницу. В десять, — его глубокий голос эхом отдаётся от стен.

И тут дверь с грохотом закрывается.

Я жду несколько секунд и открываю глаза. Эзра оставил меня голой, избитой, привязанной одной рукой к кресту, потому что он понимает, что мне нужно наказание. И я благодарна ему за это.

Когда я падаю перед алтарём, ковёр обжигает колени. Моё сердце по-прежнему колотится как бешеное, хотя прошло уже несколько часов с того времени, когда его руки касались моего тела.

Закрыв глаза, я ищу слова для молитвы, но ничего не приходит на ум. Вместо помыслов о Боге в моём сознании мысли только о нём. Эзра. Красивый, мужественный, совершенный, но эта красота от дьявола. Теперь я это понимаю. Моё сознание затуманивается от воспоминаний о его языке, ласкающем мой клитор, и кровь приливает к моей промежности, часть меня начинает пульсировать. Та часть, про которую я не должна вспоминать, когда стою на коленях в церкви. Мне хочется закричать, я вонзаю ногти в ступеньку, стараясь прийти в себя.

«Он — возможность всё закончить, Эвелин. Тест. И больше ничего».

Я захлёбываюсь рыданиями и прислоняюсь головой к ступеньке алтаря.

— Даруй мне покой. Прости меня за мои мысли.

«Милая», — слышу у себя в голове его сильный британский акцент, от которого по моему телу пробегают мурашки.

«Используй его, Эвелин. Соблазни его. Поставь его на колени, и он приведёт тебя к тому, кто убил твою сестру. Он связан со всеми больными ублюдками в этом городе. Используй его».