Отпущение грехов

Он стонет, сжимает мои бедра достаточно грубо, чтобы остались синяки, и замирает позади меня. Вот, это тот самый момент, когда все, что я слышу, — лишь барабанящий пульс и судорожное дыхание.

— А сейчас, — задыхаясь говорит он, целуя меня в шею и отстраняясь, — ты действительно маленькая шлюшка, дорогая. Моя грязная маленькая шлюшка. — И без слов, без какого-либо прикосновения, он встает и уходит.

Я переворачиваюсь на спину, моя киска пульсирует и нуждается в освобождении. Я ненавижу его. Я хочу кричать, пытаюсь подавить это желание. Злость, стыд и вина обрушиваются на меня.

— Ты маленькая грязная шлюха. Тебе нравится, когда я трахаю тебя, потому что единственное время, когда в тебе есть хоть малейшая доля добродетели, — это когда мой член находится глубоко в твоей бесполезной киске, — Закария прижимает мое лицо к подушке, удерживая меня, пока я сопротивляюсь. — Сопротивляйся, и я оттрахаю тебя так сильно, что ты не сможешь пойти в церковь вымаливать прощение.

Я хотела быть чем-то значимым для Эзры, но я — ничтожество. Я — жалкая шлюха. Бесполезная. Я недостойна Бога, недостойна любви, я ничего недостойна, кроме как быть сосудом, который мужчины используют и выбрасывают. Глупо с моей стороны поверить, что Эзра думал, что я невинна, что он хотел меня. Все мужчины лжецы. Мое горло сдавило и обжигает от подавляемых эмоций и осознания моей личности, которой я не хочу быть.

«Ты действительно грязная шлюха, дорогая». Я закрываю глаза, и все те слезы, которые я всю жизнь сдерживала, покатились по щекам.

Когда я слышу его шаги, на меня накатывает стыд. Я пытаюсь закрыть лицо руками, потому что он хочет моих слез, и я не хочу, чтобы причиной их появления был он. Я отчаянно пытаюсь их смахнуть, прежде чем он увидит.

— Не прячься от меня, Эви, — говорит он, хватая меня за запястья и отрывая руки от лица. — Твои слезы чертовски прекрасны.

Никогда я не чувствовала себя такой обнаженной перед мужчиной. С тех пор как я забрала жизнь отца, я лишь использовала мужчин. Я убивала их за то, что они использовали меня, но Эзра, он убьет меня быстрее, чем я смогу сделать это с ним. С ним у меня нет контроля. Он — мужчина, которого я должна ненавидеть, и я в ужасе от того, что могу любить его. Эта потребность съедает меня изнутри из-за принятия того, что я одержима им, и насколько сильно хочу его, несмотря на последствия… Я готова идти против собственных инстинктов, предать все, что я считала священным, и все это ради него.

— Ты знаешь, почему я так поступаю с тобой? — спрашивает он.

Я мотаю головой, потому что боюсь его ответа.

Наклонившись вперед, он вытирает слезы с подбородка и мягко целует меня.

— Потому что я хочу увидеть, как ты сломаешься, маленькая убийца. А теперь я владею тобой, твоим телом и душой, — его глаза сосредоточены на стекающей по щеке слезе. Он улыбается и слизывает ее языком. — Твои слезы — мои, и теперь ты — моя.

Грешник и его грех.

Дыхание застревает в горле, сердце грозится выпрыгнуть из груди. Мы жаждем то, что нам принадлежит. Мы защищаем то, что нам принадлежит. Он владеет не только моим телом, но и моей душой, а это значит, я прощена.

Глава 28

Эзра

Когда мне было всего восемь лет, меня почти уничтожили. Но это сделало меня сильнее. Это сделало меня непобедимым. И, наконец, сломалась Эви. Эти неуловимые слезы, стекающие по ее лицу, и дрожащее тело. Я бесконечное множество раз видел, как шлюхи ломались под ремнем, кричали и умоляли остановиться, прежде чем я ударю. В каком-то роде я владею частичкой каждой из них. Но подчинение Эви, ее слезы, они самые сладкие, потому что ее нельзя сломать болью или силой. Ее можно сломать лишь эмоционально — она должна быть полностью разрушена. Мы должны быть полностью разрушены, прежде чем нас можно будет исправить, и теперь, я излечу Эви, потому что она — моя.

Я поднимаю ее с пола и притягиваю к своей груди. Она прижимается к шее, ее слезы увлажняют мою кожу. Я позволяю ей сдаться и рассыпаться в моих руках. Я хочу, чтобы она была разрушена до самого основания самой себя, и до сих пор я понятия не имел, как сильно желал этого.

Она нуждается во мне. Мне нужно владеть ею, по какой-то причине она — моя слабость. А слабости надо контролировать, прежде чем они возьмут над нами верх.

Морозный воздух обжигает кожу, пока я иду по улице. Джонти с одной стороны, Эви с другой, и Дэйв трусит впереди, метя каждый фонарь, кучку мусора и спящих бомжей на своем пути.

В идеале я не хочу тащить Эви с собой, но не могу ее бросить без присмотра, и единственный, кому я могу ее доверить, это Джонти. Но именно для этой работы он мне и нужен.

Как только я поворачиваю за угол, замечаю в дверном проеме парнишку. Он стоит рядом с одной из шлюх, они чем-то обмениваются.