Отпущение без грехов

Они просидели в таком траурном безмолвии больше часа. И наконец он сформулировал свой вопрос:

– Скажи, Даша, что со мной не так? Я хотел простую добрую женщину. Чтобы она любила и жалела моих детей, чтобы дома было чисто, спокойно, хорошо. И столько лет, и я ничего не видел. Как мне теперь верить самому себе? Как смотреть детям в глаза?

– Смотри прямо и уверенно им в глаза, Умар. Просто потому, что им это нужно. А что с тобой не так, я скажу. Ты высушил себя до состояния листка из гербария. Ты отказал себе во всех человеческих слабостях, включая еду, сон, отдых, право на боль и жалость, оставил как функцию лишь способность работать. Так ты понимал ответственность перед близкими. А такое существование – не могу сказать слово «жизнь» – возможно лишь при слепом доверии. Ты доверил Зое даже свою любовь к детям. Свою! А это нельзя никому доверять. Настоящая жизнь, полное общение, понимание друг друга – все это как раз и состоит из ценности того, что ты считаешь слабостями. Ты понял, о чем я?

Умар очень долго молчал. Потом встал и сказал:

– Я понял.

Зою по решению суда экстрадировали на родину, ее работодатели и сообщники были признаны виновными в тяжких преступлениях по статьям 134, 135 и 242 – насильственные сексуальные действия по отношению к несовершеннолетним, создание и распространение детской порнографии.

Прошло время, Даша встречала Умара с детьми, иногда с его мамой. Девочки выглядели ухоженными, стали улыбаться. Таня уже ходила в школу. Прежним осталось это: она делала движение к младшей сестре, как только к той кто-то приближался.

Иногда Умар приходил к Даше делать свою работу.

На вопрос: как у вас дела? – отвечал неизменно:

– Хорошо. Все очень хорошо. Таня получает пятерки.

Выглядел он гораздо лучше на маминой кормежке. Но однажды пришел просто так и был очень встревожен:

– Зоя позвонила. Она хочет приехать, взять какие-то вещи. Что делать?

– Есть куда отправить на это время девочек с мамой?

– Есть. Родственники в Подмосковье.

– Сделай это. Сам посмотришь, можно ли ей уже повидаться с детьми. Опеке этот вопрос не доверяй.

– Хорошо.

В назначенный Зоей день Даша работала дома и раз пять бегала за каждой ерундой отдельно в ближайший магазин. И разумеется, она увидела Зою. У их подъезда остановился массивный черный джип с характерными прибамбасами, как у «крутых». Из него вышел толстый человек с золотыми печатками на пальцах и помог выйти женщине, тоже расплывшейся, в ярком платье, в жемчуге и золоте, с густо намазанным лицом. С него смотрели маленькие глазки «дурочки» Зои. Она увидела Дашу, задержалась, уставилась на нее ненавидящим и презрительным взглядом.

– Здравствуй, Зоя, – произнесла Даша. – Рада, что у тебя все в порядке.

– А пошла ты, – взвизгнула Зоя голосом, какого никогда не было у милой дурочки.

Каждая жаба не просто найдет свою тину, но и заговорит голосом, который ее выдаст с потрохами, когда сползет чешуя лживой доброты и приветливости.

– С удовольствием, – улыбнулась Даша. – С огромным удовольствием ухожу подальше от тебя, Зоя. Ты выглядишь сейчас именно так, как заслужила.

Даша была довольна. Не зря она целый день охотилась за этим зрелищем. Нужно было снять последнее сомнение. Она боялась увидеть страдающую, убитую виной и горем мать. Там не было никого, похожего на мать.

Сиделка

Алевтина была человеком, неприятным во всех отношениях. На этом тему можно было бы и закрыть. Для Надежды, дамы общительной, но крайне избирательной, это значило только одно: доброе поверхностное общение и полный внутренний игнор.

Они встречались между своими дворами иногда не один раз в день, потому что у обеих были собаки. Надя издалека готовила самую дежурную свою улыбку, яркие голубые глаза ее никогда не подводили: они смотрели на любого собеседника искренне и участливо, что бы ни испытывала их владелица к разным людям.

«Привет, дорогая. Как дела? Как ты изумительно выглядишь», – звучало всегда тепло и свежо, за что Надю все и любили.

А правая нога уже делала шаг вперед, чтобы Аля успела только поздороваться, а ее нескончаемое нытье про здоровье, про сплошные неприятности и сплетни злых соседей уже не догоняло Надю.

Это никого не обижало: все знали, что Надя очень занятой человек, несмотря на то что она домохозяйка. Но она считала своим долгом поставить на высокий профессиональный уровень заботу о доме, о своем очень умном, молчаливом муже с какой-то секретной работой, взрослом сыне, которому при такой маме вовсе не хотелось быть взрослым, и, конечно, о крупной, меховой и белой собаке Машке, самом благодарном члене Надиной семьи. С красивой Машкиной морды не сходила счастливая собачья улыбка.