Отправляемся в апреле. Радость с собой, беду с собой

Отправляемся в апреле. Радость с собой, беду с собой

НА ГЛАВНОМ НАПРАВЛЕНИИ

Помню, как после войны в Свердловском отделении Союза писателей, в комнате, где под распластавшим крылья буревестником собирались вокруг овального стола уральские литераторы, садилась обычно где-нибудь в уголке молодая журналистка Женя Долинова. Сидела всегда внимательная, тихая, скромная, как девочка-школьница, слушающая интересный и важный для нее урок. Тогда я еще не подозревал, какой она может быть озорно-веселой, остроумной, брызжущей шутками… В 1947 году вышла у Долиновой книжечка стихов для детей, ее первая книжка, называлась «Узелок» — и Евгения Алексеевна радовалась, но больше — все видели это — смущалась и вроде бы даже удивлялась…

Долинова — уралка; родилась неподалеку от Кушвы, в Нижнебаранчинском заводе. Мать учительствовала, отец работал фельдшером. Семья была хорошая, с теми высокими понятиями добра, чести и служения народу, которые всегда были присущи демократической русской интеллигенции.

Девочке шел четвертый год, когда однажды отец уехал в ночную непогодь к больному, простудился, слег с крупозным воспалением легких и вскоре умер. Семья жила тогда в Сибири, в городке Кольчугино.

Мать с двумя детьми перебралась в Сарапул, возле которого жили ее сестры — сельские учительницы. Там, на Каме, и выросла Женя. Любила животных. Взапой читала, участвовала в школьном драмкружке, писала стихи в стенгазету, маме, подругам.

Старший брат Виктор (позднее погибший на фронте) поступил работать на Уралмашзавод и вызвал к себе мать и сестру. Так в биографии Евгении Долиновой появился Свердловск. Здесь она получила среднее образование и в 1936 году стала студенткой литературного факультета педагогического института. Но закончить институт помешала болезнь. А потом появилась своя семья, и 1939 году Долинова начала работать литсотрудником в областной пионерской газете «Всходы Коммуны». В этой газете она сделала первые шаги в журналистике, напечатала свои первые стихи.

Грянула война. Муж ушел добровольцем на фронт. Газета «Всходы Коммуны» закрылась, и Долинова поступила на эвакуированный завод, в охрану. Потом перешла на железную дорогу. Один военный год она — сначала ученицей, а затем и самостоятельно — электромонтером ездит в пассажирском поезде от Свердловска до затемненной тревожной Москвы. Этот год жизни через двадцать лет ляжет в основу повести «Отправляемся в апреле».

В 1944 году Долинова возвращается в журналистику — на этот раз в свердловскую железнодорожную газету «Путевка». В ней она проработала почти двадцать лет.

Поэт Константин Мурзиди, тоже в свое время работавший в «Путевке», настойчиво советовал Долиновой попробовать писать стихи для детей.

— И вот в январе сорок седьмого, — рассказывала Евгения Алексеевна, — я вдруг написала сразу шесть стихотворений. Мурзиди направил меня с ними к редактору издательства Клавдии Васильевне Рождественской. Та прочитала и сразу отдала художнице Екатерине Гилевой на иллюстрацию, а мне сказала: «Будем выпускать книжку, но для нее нужно еще несколько стихотворений». И — договор в руки. Помню, возвращалась я к себе в «Путевку» и счастливая и испуганная: а вдруг больше не напишется ни одной строки…

Но стихи писались. На полках библиотек одна за другой появлялись книжки детских стихов Евгении Долиновой — «Мне пять лет», «На разъезде Сосняки», «Анютка», «Елка на вокзале», «Настенькин двор», «Ручейки», «Леночкины слова», «Катя и чайник» и другие.

В книге, которую вы держите в руках, два прозаических произведения, но прежде чем говорить о них, хочется сказать, хотя бы коротко, о стихах Долиновой.

Страницы ее стихов лучатся праздничностью, пронзительно светлым духом детства. И всюду ощущаешь добрую улыбку автора. С этой улыбкой поэтесса умеет говорить и о понятиях весьма значительных.

Не могу не процитировать несколько строф из ее стихотворения «Ручейки», переведенного на грузинский, узбекский, румынский языки:

В день весенний и погожий
Два шумливых ручейка
Лезут под ноги прохожим:
«Где река?
                 Где река?»

Подбегают ручейки к какому-то водоему, но оказывается это не река, а просто большая лужа.