Отпетые сыщики

Гуров стиснул кулаки, но, когда Битюг замолчал, усилием воли заставил себя расслабить кисти. Шумно втянул воздух через нос, а затем так же гулко выпустил его обратно. На пару секунд прикрыл глаза. Гуров старался совладать с эмоциями и взять себя в руки.

– Значит, так, – заговорил полковник после непродолжительной паузы. Раскрыл изъятый у Битюга военный билет, быстро сличил фото и сверился с означенной в документе фамилией. – Значит, так, господин Петровский, довожу до вашего сведения, что задержаны вы были по подозрению в убийстве небезызвестного вам Ильи Бутуева по кличке…

Гуров опять говорил, не глядя на Битюга, а потому развернувшийся к ним обоим лицом с переднего сиденья Крячко первым заметил произошедшие с залетным гастролером перемены.

– Черт возьми, Лева! – воскликнул он и даже инстинктивно отшатнулся назад.

Гуров быстро поднял взгляд. Зрачки Битюга закатились, обнажив испещренные красными прожилками белки глаз, лицо приобрело землистый оттенок, а на нервно подрагивающих губах выступила пузыристая пена. Зубы братка начали выбивать нарастающую барабанную дробь, все тело забилось в конвульсиях. Битюг изогнулся и стукнулся затылком о боковое стекло. Ноги уперлись в переднее сиденье, словно рассчитывая протолкнуть его вперед.

– Какого хрена? Придуряется, что ли?

– Не похоже, – Гуров поспешно убрал в карман конфискованный у Битюга военный билет. – Эпилепсия, Стас.

– Ну этого нам только не хватало.

Гуров уже толкнул от себя дверцу и выбрался из салона. Две машины «Скорой помощи» все еще были здесь.

– Эй! – окликнул полковник санитаров. – У нас тут приступ эпилепсии. Быстрее!

Двое бросились на его зов. Крячко тоже вышел из «Пежо» и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Он встретился взглядом с Гуровым, и оба поняли друг друга без слов. Пока у Битюга не пройдет приступ и его последствие – полная заторможенность больного, им ничего от него не добиться. Только если браток и в самом деле мастерски сымитировал припадок. Но выяснение этого вопроса потребует определенного времени. Потерянного времени.

В кармане Гурова запиликал мобильник. Полковник чертыхнулся и достал аппарат.

– Гуров слушает! – Он даже не пытался скрыть раздражения.

В ответ раздался приглушенный смех. Даже не смех, а нечто, напоминающее хихиканье дебила. Гуров на мгновение отстранился от трубки, а затем вновь приложил ее к уху.

– Я слушаю, – более жестко и требовательно, нежели в первый раз, произнес он. – Кто это?

Краем глаза полковник видел, как санитары извлекли из «Пежо» все еще бьющегося в эпилептическом припадке Битюга, осторожно погрузили его на носилки и понесли к машине «Скорой помощи».

– Кто это? – повторил Гуров в телефонную трубку.

При повторном хихиканье он готов был отключить связь, предварительно послав звонившего шутника ко всем чертям.

– Прости, полковник, – невидимый оппонент прочистил горло, но в его голосе все еще сквозили игривые интонации. – Просто, когда ты сказал: «Гуров слушает», я вспомнил один смешной анекдот. Хочешь расскажу?

Брови Гурова удивленно поползли вверх. Он узнал звонившего. Но никогда прежде Кончалович не позволял себе разговаривать со своим негласным куратором в подобном тоне. Да и само обращение на «ты» было для Гризли нетипичным.

– Так рассказать?

Кончалович икнул, и только тогда полковник догадался, что Юрий пьян. И, судя по всему, пьян в стельку. Злость всколыхнулась в Гурове еще сильнее.

– Ты спятил, Гризли? Я, конечно, могу понять твое состояние, но при встрече…

– Мое состояние? – переспросил Кончалович, не давая Гурову закончить начатую фразу. – Можешь понять? Нет, я не думаю, что ты его можешь понять, полковник. Ты втравил меня в такое дерьмо, от которого мне, возможно, и вовек не отмыться. Это гнилое дело, полковник. Очень гнилое. Интуитивно я почему-то это сразу почувствовал, только говорить тебе не стал. Но когда поднялся самый настоящий кипиш… Да ладно!.. Чего уж теперь говорить?

– Какой кипиш, Гризли? Я не понимаю, о чем ты говоришь. И если это пустой треп…

Кончалович снова дебильно захихикал.

– Хотелось бы мне, чтобы это было так, – сказал он. – Но только это не треп. Увы…

– Откуда ты звонишь? – что-то в бредовых словах Кончаловича заставило Гурова насторожиться и сосредоточиться.

Голова лежащего на носилках Битюга скрылась в недрах «Скорой помощи». Следом за ним через заднюю дверцу внутрь запрыгнул и один из санитаров. Второй скрылся за корпусом белой «Газели». Крячко, задумчиво глядя на носки собственных туфель, остановился в двух шагах от напарника.

– Гризли?

– Я на вокзале, – ответил тот. – Рву когти из этого долбаного города, где все перевернулось с ног на голову и… Знаешь, полковник, я чувствую, я снова чувствую, грядут большие перемены. Очень большие.

– Тебе стало известно что-то новое, Юрий?

– Так как насчет анекдота? – Казалось, Кончалович даже не слышал последнего вопроса. – На прощание, полковник?