Отныне я – странник

— Так Юрий Витальевич, бог с вами. Кто хозяйничал? То, я снарядил людей для помощи интендантам Нарвы. Как говорится, поделиться опытом: и так подсобить, — чтобы быстрее управились. Э-эх, а вы? … — Силантий с упрёком покачал головой и отмахнулся рукой.

— А сколько имущества во время этой «помощи» к их ручкам прилипло?

— Ваша светлость, господин полковник! — Феофанович, возмущённо выпучил глаза и несколько раз перекрестился. — Вот те крест. Ничего себе не взяли! Навет всё, … подлый навет!

— Да я сам видел, как вы вывозили всё, что вам приглянулось. — Отмахнулся Гаврилов. — Или скажешь, что мне померещилось?

— Юрий Витальевич, отец родной, ничего для себя не взяли! Всё для полка! Всё только для блага наших солдатушек!

— Вот тогда и не жалуйся, что я тебя по миру пустил! — Беззлобно отчитал своего подчинённого Юрий. — Вот, на столе лежит премия для твоих подчинённых…

Юра небрежно кивнул на небольшую, но увесистую машну, лежащую на краю стола — за которым он сидел, пересматривая какие-то документы.

— … А вот с этих денег, — Гаврилов указал рукой на кошелёк поменьше, — Как я уйду в поход: рассчитаешься за постой с нашей гостеприимной хозяйкой. И проследи, чтобы наши раненые товарищи, жили у неё до самого последнего дня. И никто, ты слышишь, никто не должен обидеть этих домочадцев — даже словом.

— Разумеется…

Юрий, ещё до прихода Петра знал истинную причину ночного визита вдовы. И после ухода царя со свитой: встретился с женщиной — где во время долгой беседы пообещал Марте, что её дом будут негласно охранять. И для этого ей, совсем необязательно приходить по ночам в его спальню. После чего, ему долго пришлось успокаивать расплакавшуюся женщину, — которая извиняясь и объясняла, что она не такая:

— Я не падшая, — сквозь всхлипы поясняла она, — у меня после смерти моего Андреаса, не было не одного мужчины… Я, даже в мыслях не могла…

Однако ночью, Марта пришла снова.

— Идёт война и мужчин становится всё меньше. Коли у тебя есть жена — то ей незачем знать о наших встречах: а если кто ей об этом расскажет, то пусть она не обижается на меня. Я, не претендую на её место. — Только и сказала она, ложась в постель. — Меня сейчас никто не вправе осуждать.

Снова лютует мороз, — пытаясь дотянуться своими холодными руками до всего живого и потрескивая деревьями. Но, несмотря ни на что, зимний лес продолжал жить по своим первозданным законам. — Голодный лис, замер на середине небольшой полянки, он опустил голову и внимательно прислушивался. Всё его внимание явно было приковано к одному — к тому, что сейчас происходило под снегом. Неожиданно, зверь подпрыгнул, ударил по насту передними лапами — провалившись под снег наполовину. Некоторое время быстро раскидывал снег, а затем выглянул из сугроба — держа в пасти мышь. Осмотрелся вокруг своей заснеженной мордочкой, и никого не заметив: неспешно покинул полянку, гордо унося свой трофей. Удачливый красавец даже не знал, что за ним внимательно наблюдали другие охотники. И на его счастье — их абсолютно не интересовала его шкурка — у них была другая цель. Судя по отметинам на коре, здесь были владения взрослого оленя. И два человека, построив на дереве небольшую площадку — сидели в засаде, ожидая этого быка. Никто не знал, удастся ли эта засада, а может быть нет. Но бегать за животным, у этих людей тоже не было возможности: поэтому, они терпеливо ждали появления своей добычи. Поближе к вечеру произошло то, что обрадовало людей — округу облетел низкий рёв лесного исполина — хозяин территории был совсем рядом. И охотники, собравшиеся покидать дерево, и возвращаться в лагерь замерли — решив немного с этим повременить. Затаив дыхание они замерли в ожидании, чем всё это закончится — за что и были вскоре вознаграждены.

Неспешно шагая, перед людьми появился олень: один рог у него уже отлетел, и бык мимоходом «чесал» оставшимся стволы деревьев, рядом с которыми проходил. Почти одновременно послышались два негромких хлопка, и животное, встрепенувшись, сделав несколько скачков, упало в снег — где вскоре и стихло.