Отныне я – странник

Бывалый вояка Гуннар Магнуссон внешне выглядел слишком спокойно, беспечно сидел в седле и больше прислушивался — чем присматривался к проезжаемой караваном местности. Пока всё было спокойно. Если не считать одной маленькой неприятности — они пересекали небольшое замёрзшее болотце, и когда они достигли его середины, неожиданно появилась стая волков. Заметив людей, они остановились, некоторое время сопровождали обоз, присматриваясь и принюхиваясь. Они ещё боялись людей и, несмотря на голод, так и не отважились к ним приблизиться. Повыв и напугав этим лошадей, хищники отвернули в сторону и неспешно убежали прочь. А фуражиры, вздохнув с облегчением, выбрались на дорогу, ведущую в лес и, продолжили свой путь, с опаской поглядывая туда, где исчезли серые бестии.

Только Магнуссон, флегматично провожая взглядом ещё заметную стаю, с претензией на философию изрёк:

— Эти божьи твари, ещё не ведают, что человеческая жизнь уже обесценилась. Но уже чуют, что вскоре, для них будет устроен такой пир, что они ожиреют от обилия человечины и конины. И всему виной — мы сами.

— Тьфу ты. — Возмутился молодой всадник, едущий неподалёку. — Нашёл, когда об этом разглагольствовать.

Юноша и без того нервно смотревший по сторонам, стал оглядываться с ещё большей опаской.

— Не бойся Хюго. — Снисходительно посмотрев на молодого всадника: проговорил Магнуссон. — Эти бандиты нам неопасны — они пока боятся людей. А вот двуногих, остерегаться необходимо.

Гуннар немного поёжился — мороз понемногу пронимал путников и, желая ещё немного развлечься: продолжил свой монолог, предназначенный для Хюго.

— И если бы не эти дурни, — говоривший всадник, кивнул на возниц саней, — которые сдуру стали насильничать, убивать и отнимать у местных всё до зёрнышка. Мы бы с тобой не рисковали жизнью, защищая этих глупцов, от тех, кого они заставили взяться за топоры. Всего-то нужно было оставлять немного провизии, чтобы аборигены могли дотянуть до весны.

Для Хюго, это был его первый поход. И до недавнего времени, пока он не увидел Ларса и не был назначен охранником этих рекрутированных бонде: юноша грезил о том, как он совершит множество подвигов, прославляя свой род. А теперь, ему было муторно и противно. — «Одно дело честный бой, где ты видишь противника. А другое дело быть растерзанным волками, или быть убитым предательской стрелой — пущенной в спину каким-то лесным бандитом. А тут ещё этот Гуннар с его болтовнёй».

Виновник этих переживаний ехал немного впереди, и видимо ему прискучило издеваться над молодым воином, и он снова замолчал. Но тишина возникла по другому поводу. Дорога уже шла по лесу и впереди, делала крутой поворот. И подъезжая к нему, Магнуссон почувствовал чей-то недоброжелательный взгляд. Кто-то смотрел на него из лесу, и этот неизвестный наблюдатель, по ощущениям олицетворял собой смертельную угрозу для каравана. Гуннар уже собирался поделиться своими тревожными предчувствиями с товарищами, как услышал знакомый «звук смерти» — звука выстрела не было, но немного позади, вжикнула пуля, и было слышно, как она с характерным звуком вошла в чью-то плоть. Старый вояка, молниеносно прижался к шее своего коня: и скорее почувствовал, чем услышал, как нал ним пролетела ещё одна «смерть».

— Засада! — Закричал он: направив своего коня туда, где, по его мнению, скрывались враги.

За спиной он услышал крики, вторившие его предупреждению. В лесу, мерзко застрекотали неизвестные птицы. А направляемый всадником конь, послушно спешил туда, куда его направили: он с трудом преодолевал глубокий снег, хрипел от усердия, но пробивался по сугробу вперёд. Время вокруг как будто замедлилось, вот Гуннар заметил одного из участников засады: тот был в белых одеждах; стоял на колене, прислонившись плечом к дереву, и держал странное оружие, которое стрекотало — извергая языки пламени. Раздумывать что это за оружие, было некогда: потому что бандит тоже заметил на коне всадника и уже был готов по нему стрелять. Магнуссону повезло, он на мгновение опередил врага, — провалившись в седле на его сторону и нанеся своей саблей удар по шее противника. Снова оглядевшись, бывалый кавалерист заметил ещё одного из нападавших. Тот тоже был в белом одеянии и хладнокровно убивал его товарищей из более длинного оружия — с двумя короткими ножками для упора. Шведу стало ясно, что это были не местные повстанцы — это точно. Он резво развернулся, чтобы атаковать и его. Русский тоже заметил всадника и, с перекатом упал на снег, взяв Гуннара на прицел. В ответ на это — скорее всего на уровне подсознания, кавалерист поднял коня на дыбы. И в следующее мгновение, конь неожиданно завалился на спину, придавив собой своего седока. Тщетно Магнуссон пытался освободить раздавленную ногу, неподъёмная туша убитого животного крепко прижала её к земле, и любое его движение отдавало болью. Вскоре к нему подбежал вражеский воин в белой одежде и белой вязаной маске. Быстро окинул холодным взглядом поверженного: присел рядом с ним и отточенным движением нанёс удар ножом — отправив душу Гуннара на божий суд.