Отныне я – странник

Весеннюю распутицу, размочившую всё вокруг до непроходимой размазни: Юрий встречал, исчерпав ресурс своего симбионта под ноль. Оправдываясь, что поступить по другому было нельзя: нужно было помочь Корнееву с ускоренным возведением цехов обогащения руды и плавильных печей; прокладкой насыпной дороги до Малиновки; сделать для егерей неприкосновенные склады с боеприпасами и амуницией; а для врачей с медикаментами. Ну и само собой разумеющиеся — аварийный золотой запас.

Пётр же, повинуясь своей непоследовательности решений и эмоциональным порывам, убыл в Архангельск, где и застрял — остановленный непогодой. Поэтому Гаврилов, не обладая свежей информацией о подготовке противника: до одури гонял егерей, заодно выматывая и себя. А во время непродолжительного отдыха, наблюдал как на плацу солдаты его полка, отрабатывали штыковой бой. Временами ему было их жалко — из-за постоянных дождей одежда на служивых промокала насквозь. Но он, душил это чувство на корню — в боевой обстановке, если что, отсиживаться будет негде, так что, пусть привыкают. В конце концов, он и сам промокал не меньше их: и по утрам, спеша на занятия с егерями, одевал ещё волглую одежду, — которая, из-за повышенной влажности, не успевала, как следует просохнуть. И только постоянные физические нагрузки, и хорошее питание, не позволяли людям заболеть. Да и сами солдаты больше не роптали — видя, что их полковник, делит с ними все тяготы службы: а не наблюдает за происходящим через окошко своего тёплого дома.

В один из таких дождливых дней, когда он со спецами возвращался со штурмовой полосы: к Юрию подбежал посыльный из штаба.

— Господин полковник, разрешите доложить! — Обратился молодой, худощавый солдат, вытянувшись по стойке смирно.

Дождевая вода, струйками стекала с его головного убора, лилась на камзол, где почти сразу впитывалась в сукно (видимо в спешке служивый не надел свой плащ). А это грозило тем, что бедолага скоро окончательно промокнет: вздумай Юрий дольше подержать его под осенним дождём. Поэтому, он не стал тянуть время и коротко ответил:

— Докладывай!

— Вас срочно просят подойти в отдел планирования!

Так для всех назывался узел связи, и только избранные люди, знали его истинное назначение и были вхожи туда.

— Спасибо. Можете идти, солдат.

— Есть. — Коротко ответил посыльный и, развернувшись, побежал назад в штаб.

Глядя след посыльному, тяжело бегущему по лужам, Гаврилов подумал:

— А ведь надо дать указание, чтобы мои орлы в Ростове, подумали о производстве армейских прорезиненных плащей. В походе — очень пригодится солдату: спасая от промокания. Да и медики обрадуются, факту снижения опасности возникновения простудных заболеваний в походных условиях. А пока, надо узнать, зачем меня вызывают связисты…

Вильям, опомнись: ты никогда таким не был. — Долговязый, седой мужчина: отчитывал идущего рядом с ним друга. — Ты только посмотри на себя: от тебя совсем ничего не осталось. Весь осунулся; по глазам видно, что недосыпаешь…

Два друга, неспешно шли по скверу: не обращая внимания на моросящий дождь. Один из них, как и прежде был полон сил и энергии. Другой шёл семенящими шагами, неуклюже опираясь на трость, за последнее время, он сильно исхудал и в его взгляде, еле теплилась жизнь.

— …А что ты делаешь со своим состоянием? Ты ведь, так совсем скоро разоришься. — Тихо выговаривал седой джентльмен.

— Брайан, а зачем мне это всё нужно? Кому я всё передам? — Бесцветным голосом отвечал джентльмен с тросточкой в руке. — А так, я знаю, что каждый мой потраченный цент — принесёт страдания этим варварам.

— Понимаю. Месть врагу, это дело святое. Но это блюдо, должно готовить с холодной головой. Иначе: ничего толкового не получится. Мои люди делают всё от них зависящее, чтобы Шведы напали на Московитов: надо сказать, у них это неплохо получается. Мы уже подтолкнули их к созданию выгодной коалиции с Речью Посполитай. А ты? … Зачем тратишь деньги на подкуп надворного канцлера: пойми, он ничего не решает; это не Англия, здесь всё не по-человечески. У этих шляхтичей, пародия на монархию…

— Но это, всё равно поможет тебе в твоих интригах. — Тихо возразил Вильям.

— Господи, воистину — непосильное горе, отнимает не только здоровье, но и разум. — Еле слышно прошептал седой мужчина: отвернувшись от друга и горестно взглянув на небо.

Но через секунду повернувшись: немного громче, сказал совсем другое.

— Твой Чарльз, как «Аполлон рукой Париса, поразил русского Ахиллеса своей стрелой». А я, в свою очередь, разобью глиняные ноги российского колосса. Чтоб он, больше никогда не смог подняться и хоть чём-то нам угрожать. Но если, наши пешки, благодаря ненужным денежным подачкам, поймут, что ими играют чужую партию: то все наши труды на ветер. Поэтому прошу тебя, заклинаю: направь свои деньги и энергию на постройку новых крупных боевых кораблей. Этим, ты как нельзя лучше почтишь память своих сыновей — отдавших за корону свои драгоценные жизни. Ведь имея мощный флот: мы сможем решать, кто может бороздить океан, а кто нет.