Отношение Максима Горького к современной культуре и интеллигенции

Впоследствии отношение Иванова-Разумника к Горькому будет развиваться в русле, заданном «Историей русской общественной мысли»: высокая оценка свершений Горького-художника и полемика с Горьким-публицистом. В иных случаях эти противопоставления «художника» «публицисту» трудно было бы счесть необоснованными. В частности, Иванова-Разумника побудила выступить с возражениями статья Горького «Две души». В статье «Земля и железо» Иванов-Разумник опровергал тезис Горького о косности и пассивной созерцательности русского народа, о подверженности его «азиатскому», иррациональному началу — его же собственными художественными произведениями: «Детство» и «В людях» противостоят статье «Две души», ибо в них «не обвинение, а оправдание, не обвинение, а объяснение»: «Кому верить? Художнику в человеке верьте всегда больше, чем публицисту»[12].

Резкое идейное размежевание Горького с Ивановым-Разумником не мешало последнему высоко ценить Горького-художника и тогда, когда рассуждения о «конце Горького» звучали в полную силу. Построив свою статью ««Народ» и «интеллигенция»» (1910) в форме диалога с воображаемым оппонентом, Иванов-Разумник дает отпор ходячим мнениям о творческих провалах Горького, и в частности о повести «Лето». Мнение, что в «Лете» «нарисованы несуществующие оперные мужики, которые хотят издавать газету и рассуждают о России и ее судьбах», Иванов-Разумник опровергает: «М. Горький — бытописатель и историк главным образом народной интеллигенции». Крестьян из «Лета», тянущихся к политике и культуре, Иванов-Разумник считал вполне достоверными и ссылался на свои собственные наблюдения: «Я же знаю, что деревенская крестьянская интеллигенция именно такова, какою описывает ее М. Горький, я знаю, что именно о судьбах России думают и говорят эти мужики и мог бы доказать вам это из подлинных, уже напечатанных крестьянских статей»[13]. Горький не в моде, заостряет свою мысль Иванов-Разумник, лишь «среди нашей интеллигентской черни», у «фешенебельных богоискателей и хулиганствующих критиков». Критик уверен в том, что «раньше или позже схлынет волна этого стадного и постыдного равнодушия читателей к большому писателю», что многие сенсационные произведения текущего дня забудутся, а «Городок Окуров» «еще долго и долго будет читаться и перечитываться»[14].

Отношение Максима Горького к современной культуре и интеллигенции { Читано 28-го ноября 1900 г. на LVII заседании историко-филологических бесед Читано 15-го марта 1901 г. в Пересыльной тюрьме в 22-й камере, студентам Читано 16-го марта 1901 г. в Пересыльной тюрьме в 16-й камере, курсисткам (прим. автора).}

Современная русская литература может без всякой зависти смотреть на западноевропейскую литературу, сознавая за собой такие силы и таланты, которые могли бы служить украшением литературы любого народа. Наша родина, отставая в жизни политической и научной, давшая только два-три крупных имени в науке — и ни одного в общем течении философской мысли — оказалась плодородной почвой для развития целого ряда школ в области искусства. Не говорим уже о представителях русской школы живописи, не говорим о ряде мощных талантов, создавших русскую музыкальную школу, — ограничимся только областью литературы: достаточно и этого для подтверждения нашей мысли; достаточно даже назвать только одно имя современного нам «великого писателя земли русской», завоевавшего всемирную славу настолько же художественным творчеством, насколько и своим отрицательным движением против современной культуры.

Недавно, всего несколько лет тому назад, на литературной сцене появился молодой, новый писатель: я говорю о Максиме Горьком. Я далек от мысли ставить на одну доску этого молодого писателя с только что упомянутым Львом Толстым, но нельзя не сознаться, что между ними (на первый взгляд) есть вполне определенное общее — именно, отрицательное отношение к современной культуре. В остальном — не говоря пока о степени таланта — это совершенные противоположности. Горький не обладает и в малой степени той силой и глубиной психологического анализа, которая отличает творца «Анны Карениной», которой обладал в равной степени только Достоевский и которой наделен из современной группы «dii minores» {младших богов (лат.); в переносном смысле: «второстепенных талантов».} — разве только Короленко. Зато Горький — поэт и романтик в душе — прямо поражает гибкостью и художественностью языка, красотою и блеском образов, подходя в этом отношении только к Тургеневу; он обладает даром «ударять по сердцам с неведомою силой»[15] и в немногих словах дать много впечатления. Достаточно вспомнить только один из его рассказов — истинный chef d'oeuvre по драматизму и силе — «Скуки ради».