Отнимать и подглядывать

Я не случайно написал чуть выше – «как бы царство разума». Это не дань сегодняшнему просторечию. Это действительно «как бы». Утопия – это стремление построить якобы разумную, будто бы рациональную социально-экономическую и политическую систему. Но на деле получается нечто совершенно иное. Вот пример. Почему стремление осчастливить советских людей, обеспечить их материальное благосостояние – почему оно сопровождалось планомерным уничтожением их, извините, кормовой базы? Уничтожением русского и всего остального крестьянства? Всего через полсотни лет после коллективизации СССР рухнул – и не от козней внешнего врага, а от элементарной бескормицы, когда за хлеб приходилось идти на чудовищные политические уступки. Где тут разум? Тут чистое безумие!

Дело в том, что утопия – это отнюдь не социальная энергия обездоленных масс. Утопия – это духовные искания сексуально неудовлетворенных эстетов. Именно они направляют базовую агрессию темных масс в русло безумия. Позволяют простому человеку безнаказанно грызть ближнего своего, брата своего крестьянина или ремесленника. Культуру замещают погромом. Иван Солоневич назвал это «ставкой на сволочь».

Но снаружи утопии все красиво – здания, скульптуры, картины, мебель, утварь. Стройные, чисто вымытые тела. Красивая одежда, которая туго облегает тела – так, что «вся фигура обрисовывается во всех подробностях» (Кампанелла).

Крестьянин же неизящен. Он потный, перепачканный. Он не видит дальше стойла и скирды. Он уродлив, вонюч и глуп, проще говоря. Поэтому долой его! Да, но что делать, что на завтрак, обед и ужин есть будем? Ответ замечательный: а мы все вместе, такие стройные и красивые, будем работать понемножку и на всех работах. По шесть часов, как говорил Томас Мор, или даже по четыре, согласно Кампанелле. Будем ездить из города на сельхозработы. И ведь в СССР ездили, вплоть до финала перестройки!

Утопия очень эротична. Половые проблемы, унаследованные утопистами от престарелого бисексуала Платона, пронизывают утопические тексты. В Городе Солнца евгеника стала не только обязательным, но и вкусным занятием. Старейшины осматривают голых юношей и девушек, определяют их сексуальные потенции и детородные возможности. Супружеский секс превратился в публичный ритуал со множеством подручных и соглядатаев. Ну и конечно, общность жен! Которая от Кампанеллы дошагала до Маркса и далее до Коллонтай и либеральнейшего советского законодательства о разводах в 1920-е годы (развестись можно было без уведомления второй стороны). Чего же вы хотите – практически единственная всерьез реализованная утопия должна была отдать должное Кампанелле.

Утопия предлагает золотой ключик. Пусть все будет общее: жены и мужья, дома и посуда. И все у нас получится. Никто никому не станет завидовать, все друг друга станут любить.

Утопия реакционна. Регрессивна. Утопия – это желание вернуться в мир полной сексуальной свободы и полной социальной безответственности. Каковая (говорят) была на ранних, дототемических стадиях развития общества. Когда все ходили голенькие и всем со всеми было все можно. Или, если угодно, в мир той свободы, когда мама и ребенок еще полностью принадлежат друг другу. До годовалого возраста примерно.

Колокольчик Кампанеллы звучит порою в самых неожиданных местах. Герой рассказа Чехова «Дом с мезонином» говорил, что все люди должны работать поровну, часа по четыре в день, и тогда все общественные проблемы будут решены.

И – наблюдать, наблюдать, наблюдать друг за другом. Это, кстати, тоже не слишком-то социальные проблемы.

Отнимать и подглядывать

Один мой знакомый побывал в Северной Корее. Там их возили по разным заводам и колхозам, школам и университетам. Он знал, что в КНДР сплошное подслушивание и подглядывание. Поэтому всякий раз по вечерам, вернувшись после трудного экскурсионного дня к себе в номер, он громко говорил, обращаясь к люстре: «Я просто удивлен (ошеломлен, поражен), каких невероятных успехов добилась Народная Корея в области тяжелой промышленности (декоративного цветоводства, дошкольного воспитания) под руководством своего любимого вождя и гениального маршала!» Потом он выпивал стакан водки и ложился спать.

Однажды поздним вечером он вошел в номер, кинул пиджак на стул и вскричал: «Нет, это просто невообразимо! Я настолько потрясен успехами Народной Кореи под руководством маршала и вождя, что даже забыл водки купить, так растак перетак!» И стал раздеваться перед сном. Но не успел он и рубашку снять, как в дверь постучали. Торопливо застегнувшись, он с некоторой опаской отворил. На пороге стоял официант с каталкой, уставленной бутылками и закусками:

– Водка, коньяк, вино! Печенье, сыр, колбаса! Покупайте, товарищ!

Однако тотальный надзор придуман вовсе не идеологами тоталитаризма.