Отмщение

Правда, отцовство можно было бы установить позже. Но Труди отца своего ребенка уже никогда не узнает — она отказалась от своего маленького и очень красивого ребеночка сразу, как только родила его. А в сентябре Труди снова пошла в школу. Этот год запомнился ей как самый ужасный — мальчишки вились вокруг нее пуще прежнего. Она безуспешно пыталась убедить их в том, что она изменилась, что она уже не такая, что она не хочет залететь второй раз, хватит ей и одной беременности. И дома было не лучше — отец ненавидел ее, не хотел есть с ней за одним столом, поэтому ей приходилось питаться одной в своей комнате. Когда же наконец все эти муки закончились вместе с окончанием школы, Труди была самой счастливой в мире. Из своего городка Ист-Диабло она уехала с радостью.

Мама очень гордилась, что Труди закончила среднюю школу — сама мать не имела аттестата о среднем образовании. Труди уехала учиться в художественное училище в город Абилин. Ей обещали помочь получить государственную ссуду, чтобы заплатить за учебу. В этом училище Труди научилась лепить из глины. Это у нее получалось неплохо, а мокрая глина в руках приносила ей непередаваемые приятные ощущения — лучше, чем секс и наркотики. С тех пор Труди и гончарный круг стали неразделимы. Позже, когда Труди узнала, что ее душа помнит и предыдущие жизни, радовалась, что в этой жизни занялась гончарным ремеслом, а не рисованием на песке, тем более что соблазн и на сей раз был велик — на западе Техаса песка хоть отбавляй.

И вот теперь Труди оказалась в клинике для наркоманов. Здесь ее не едят, не оставляют одну умирать от жажды на раскаленном песке, но все-таки и здесь что-то не так. Вернее, жизнь пошла наперекосяк где-то между появлением Эрла и смертью Томми. Где именно? Без наркотиков думать об этом трудно. Наркотики — это хорошо. Это такое волшебное зелье, которое открывает глаза на доселе невидимое. Но, к сожалению, наркотики затуманивают все остальное.

Итак, что же заставило меня согласиться на лечение от наркотиков? — размышляла Труди, сидя на траве во дворе клиники. Что же произошло?

Ага! Томми. Он назначил ее главой Фонда Исправления Человечества Томми Паттерсона. Вот что произошло. Действительно, как может наркоманка исправлять человечество? Да еще такая заядлая наркоманка, которая когда-то еле вставала по утрам, не в силах очухаться от наркотического тумана в голове, мучившего ее всю ночь.

Черт возьми! Да я же хотела выздороветь, вспомнила Труди. Да, я собиралась очиститься, стать достойной — здоровой, энергичной, с ясной головой. Только в таком состоянии можно нести людям спасение. И я доказала, что могу быть сострадательной — я подарила Киттен Фэрлей дом «Ми асиенда». Подарила, потому что знала, что Томми в глубине души хотел отдать Киттен свой дом, хотя и ненавидел ее в тот момент, когда писал завещание.

Завещание. Его надо помнить всегда. Мне завещано вылечиться от наркомании, и я вылечусь. Вылечусь обязательно.

— Эй! — послышался чей-то оклик.

Труди подняла глаза. Перед ней стоял человек в джинсах и серой рубашке с крупными надписями — спереди: «Спрашивайте меня», а на спине: «Я вам помогу». В такой униформе здесь ходят сотрудники клиники. Что ему от меня надо? — подумала Труди. Может быть, ему не нравится, что я сижу и ничего не делаю? А что я должна делать?

— Я вижу, ты от чего-то страдаешь, — сказал человек, присев перед Труди на корточки.

Он читает мои мысли, удивилась Труди. Или просто я очень грустно выгляжу в этот солнечный день?

Труди молча ждала, что будет дальше. Она всегда предпочитала не торопиться, когда имела дело с мужчинами. Она по натуре была пассивной. Труди подозревала, что именно из-за своей пассивности так много страдала — в первой жизни ее убили и съели, во второй оставили одну в пустыне, а в этой жизни к ней приставал Эрл, когда она была еще маленькой девочкой.

— Послушай, — продолжал сотрудник клиники, — я не обязан вас утешать, но у меня душа рвется, когда я вижу такие страдания пациентов.

— Куда?

— Что куда? — не понял он.

— Куда душа рвется?

— Рвется на части, это просто такое выражение, — улыбнулся он.

— Нет, это не просто выражение. Во время наших религиозных обрядов со священными грибами я видела, как души выходят из тел.

— А, понятно. Знаешь что, у меня нет священных грибов, но кое-какие возбуждающие и успокаивающие наркотики есть. Что ты предпочитаешь?

— Ух, здорово!

— Хочешь? Но за это надо платить, я ведь не за бесплатно стараюсь. Говорят, ты богатая?

— Моя душа достаточно богатая.

— А как насчет денег?

— Увы, я мисс Пустые Карманы.

Человек пожал плечами и отвалил от бедной подальше. Труди обрадовалась — ее воля к очищению выдержала суровое испытание.

Непреклонная и несокрушимая воля к очищению сохранялась целых пятнадцать минут. Потом Труди заколебалась. В конце концов, подумала она, я более десяти тысяч лет привыкала к священным грибам. Разве легко от них сразу отвыкнуть? Резкое отвыкание слишком тяжко, его надо немного смягчить другими наркотиками.