Отмщение

Одель знала об английской литературе немало, прослушала по ней несколько спецкурсов, поэтому знала, что любая книга основана на личном жизненном опыте писателя. Читая книгу Тома, Одель ожидала узнать в ней Тома и его городок Онеонту с сельскими пейзажами за околицей. Но ничего подобного обнаружить ей не удалось. Тогда Одель подумала, что это просто фантазии на манер известной книги Оруэлла «1984». По всей видимости, решила Одель, телка в книге Тома является символом чего-то такого, чего она по своей тупости просто не может понять. Перечитав первые страницы, Одель наивно спросила у Тома:

— Разве у телки два вымени, да еще по одному соску в каждом?

— Ты что?! — театрально всплеснул руками Том. — Разве ты не поняла, что эта книга не о коровах? Это книга о женщинах и о сексе!

О сексе? О половых органах самцов и самок, о том, как они размножаются? Одель перечитала книгу. Разве это человеческий секс? Это голая физиология, медицинские подробности, никакой глубины и психологии, никакого проникновения в душу. Впрочем, может быть, размышляла Одель, Тому виднее. Ведь он знает, что ЭТО такое. Знает по собственному опыту, он уже испытал ЭТО, а у Одель такого опыта пока нет. Она еще только мечтает о настоящем сексе, лишь фантазирует о том, как ЭТО будет происходить. В силу своей невинности в этом вопросе Одель называла романтическими грезами то томление, которое она иногда испытывала в известном органе между ног. Половой акт ей представлялся вершиной взаимной нежности и глубочайших чувств, одним словом — вершиной настоящей любви. Секс для Одель был прежде всего возвышенным чувством, хотя, конечно, она знала, что тут замешаны и некоторые физиологические аспекты. И не только знала. Она, помнится, и ощущала на своем бедре твердость напрягшегося члена Тони Мануэлло, когда он ласкал ее обнаженные груди. Да и Том часто рассказывал ей кое-что, когда она прогуливалась с ним, а вокруг не было иных свидетелей, кроме травы и деревьев.

Но все-таки, как же происходит половой акт? В поисках хоть какой-то ясности в этом важном вопросе Одель когда-то перечитывала книги Д. Г. Лоуренса и Эрнеста Хемингуэя. И вдруг на тебе, книга «Полюбить телку» с полным описанием полового акта, со всеми его мельчайшими и тошнотворными подробностями. Возвращая Тому рукопись его книги, Одель изобразила серьезный вид, будто книга произвела на нее неизгладимое впечатление:

— Я уверена, что ты станешь таким же знаменитым, как и Джонатан Свифт.

По недоуменному виду Тома Одель поняла, что он понятия не имеет о том, кто такой Джонатан Свифт. Знал бы, тогда по достоинству оценил бы ее восторженный отзыв. Том Паттерсон относился к своим опусам вполне серьезно. Высоко оценивая свое нетленное гениальное произведение, он неоднократно говаривал ей:

— Я освобождаю целое поколение, я открываю перед ними их доселе скрытые сексуальные потребности и невысказанные желания.

Не это ли было началом его мании величия?

Но «величие» разума Тома было непостижимо для Одель с ее заурядными житейскими понятиями. Она не сознавала всей грандиозности его замыслов по внедрению в американское общество его сверхценных идей. Ее просто заинтересовал секс, ее собственные «скрытые сексуальные потребности и невысказанные желания» Чем дольше она встречалась с Томом, тем больше ей хотелось, чтобы он прикасался к ней, тем больше ей это нравилось. Безобидные ласки были вполне допустимы. Как и всякая добропорядочная девушка в Корнелльском колледже, Одель считала секс выходящим за рамки приличий. А просто ласкаться можно. В те времена еще считалось, что девственность — это самый ценный подарок в первую брачную ночь своему единственному рыцарю в сверкающих латах. Конечно, окровавленную простыню не выставляли напоказ, но все-таки этот неписаный закон тогда был еще жив, все знали его и соблюдали.

В начале шестидесятых годов к сексу относились не так, как теперь. Секс не считался тогда пустяком. Может быть, так было потому, что половой жизнью жили только женатые пары. О, разумеется, тут и там то и дело ходили слухи, будто та или иная неженатая парочка — подумать только! — занимается ЭТИМ. Но Одель презрительно считала это грязными сплетнями и клеветой. Да, именно таковы были нравы в те недалекие времена, таковы были стандарты жизни и правила игры. И все играли по правилам. А те, которые дерзали нарушить эти древние обычаи, становились изгоями общества.

Секс. Он нависал над ней и Томом, словно дамоклов меч. Или, как Одель иногда мерещилось, нависал, как налившийся кровью пенис. Она хотела Тома. Конечно, она ни за что не призналась бы ему в этом, если бы он прямо спросил у нее: «Хочешь меня?» Но, Боже ты мой, она действительно хотела его. Ей нравились его прикосновения, нравилось, когда он зарывался лицом в ее волосы около шеи, нравился его шепот Как страстно она жаждала его прикосновений к груди, как млела, когда его пальцы играли ее сосками! Он называл это накоплением материала для следующей книги. Она называла это блаженством.