Отморозок Чан 1: Нет чести, нет цели, нет жалости

Я стоял и, погрузившись в свои размышления, слушал, как где-то неподалёку вопит мужик с кусками чужого черепа в лице…

Идиоты, блять! Нахуя было впятером идти к незнакомому человеку, словно банда безумных людоедов? Разумеется, я перенервничал, решил подстраховаться и убил их всех. А как иначе-то? Мы живём в опасном мире. Ну его на хуй, короче! Так и ёбнуться недолго… Не буду я сожалеть ни об этих идиотах, ни о детях их сиротах – мы не в сказке живём, у нас тут ёбаный постапокалипсис, а детям тут вообще делать нехуй. В следующий раз головой думать бу… Погоди-ка! Какое, нахуй, «посмотреть»?! Там было четыре мужика с суровыми ебальниками! Я что, первый день родился? Этих пидоров я валить стал, потому что знаю, с какой рожей идут людей убивать! И у этих мразей были именно такие рожи… Вот же ж пидор – на жалость меня развёл!

Я резко развернулся и ударом ноги выбил дверь. Уёбок сидел на полу и что-то шептал своим пиздюкам.

– Ты кого тут, сука, наебать удумал?! – Не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, я вынул пистолет и закатал две пули прямо в его удивлённое ебло. Последний каннибал повалился назад, воткнувшись головой в пол, словно начинающий борец, решивший «встать на мостик».

В ушах звенело от выстрела, дыхание спёрло от пороховых газов – вот поэтому я никогда, блять, не любил стрелять в тесных помещениях. Оба пиздюка с удивлением смотрели на меня, и страха в их глазах я не заметил.

– Ваш батя был тем ещё хитрожопым гондоном, – заметил я. – Будете вести себя, как он, – я вернусь и прострелю вам обоим ебальники. Договорились?

Один из пиздюков коротко кивнул, второй молча смотрел на меня. Я посмотрел на того, что посговорчивее:

– Братана твоего контузило, по ходу, – объяснишь ему потом, что я от вас хотел?

Он снова кивнул. Смышлёный малыш – уверен: когда подрастёт, найдёт меня и отрежет башку тупым ножом. Надо бы подстраховаться – ёбнуть его, да не за что пока.

Я вышел из сарая. Все по-прежнему ныкались. Тишину продолжали рвать вопли того самого мужика. Пиздец нытик! Я двинулся через станцию. Дойдя до самого конца, спрыгнул на пути и скрылся во мраке тоннеля.

– Бля-я-я-я-ядь! Забыл ёбаный обрез…

Глава вторая. Плоть от плоти

Что за блядство? Хорошо, хоть вспомнил про обрез сейчас, а не когда дошёл до другой станции! Охуенный ствол – я его в карты выиграл. Нахуя я вообще его сбросил? Эти дебилы так туго соображали, что я мог не только в кобуру его успеть спрятать, но и почистить перед этим, и воском рукоять натереть. Ох, надеюсь, его ещё не спиздили! Переживаю, как за родного…

Я вышел из темного тоннеля обратно на станцию и залез на платформу. Крики мудака с осколками черепа в роже звучали приглушённо и всё больше походили на скулёж. Я пошёл в направлении голоса ебучего нытика.

Со стороны эта сцена наверняка смотрится охуенно: мрачная, грязная станция, тускло освещённая масляными лампами; платформа, заставленная грубо сколоченными сараями, окружёнными со всех сторон разным хламом; раздирающие тишину вопли, эхом отражающиеся от стен и потолка, и невъебенный бородатый сталкер, весь измазанный кровью, одиноко шагающий по платформе… Сука, ну почему я не поэт? Хотя, если бы я, ко всем своим прочим достоинствам, был ещё и поэтом, то стал бы конкурировать в совершенстве с самим Господом Богом, а его бы это явно раздосадовало…

А вот и наш нытик – лежит на полу, уткнувшись лицом в пол, и воет, как скучающий по хозяину пёс. Дойдя до него, я присел на одно колено, достал нож и с силой воткнул ему в затылок. Уёбок затих, как магнитола, отключённая от сети.

Наконец-то заткнулся! Он, наверное, и сам рад, что его убили. Мне даже показалось, что он прошептал: «Спасибо, что подарил мне покой, друг». Пизжу, конечно, ничего такого мне не казалось – этот уёбок лишь засучил ногами, словно решил уехать от меня на воображаемом велосипеде, и через мгновение обоссался. Я определил это по пятну, быстро растущему на штанине его уёбищных самодельных брюк из грязной серой мешковины. Сука, как такие штаны вообще носить можно?! За одно только это тебя стоило убить! Я вырвал нож из затылка (не из своего, разумеется), вытер об «охуенные» штаны мертвяка, убрал в ножны и внимательно осмотрелся вокруг…

Опа! Вот он! Лежит всего в каком-то метре от меня! Какой же ты красивый! Шикарный, блять, обрез! Я бросился к нему с глазами, полными слёз счастья, и моя душа трепетала: неужели мы, преодолев столько невзгод, снова вместе? Я обнял его что есть сил, и мы закружились в приветственном танце, словно два белоснежных лебедя…

Нет, это уже хуйня какая-то… Обрез реально отличный, но про слёзы счастья и прочее – это всё пиздёж, не было такого. А было вот как: я просто проехал на одном колене до своего первоклассного обреза, схватил, потрепал за деревянный бочок и запихнул обратно в набедренную кобуру.

– Больше не убегай от меня, ублюдок ты двухствольный! – ласково прошептал я и похлопал ладонью по кобуре.