Отмороженный

Мисс Фарино: Ты нанимал копов, чтобы они убирали тех, кто тебе мешает. Например, детектива Брубэйкера. Я знаю, что ты взял его на ту ставку, которую прежде занимал Хэтуэй.

Стивен Фарино: Что за [пропущено грубое ругательство] ты несешь, Энджи?

Мисс Фарино: Брубэйкер меня нисколько не тревожит, но я просмотрела семейные документы и обратила внимание на то, что Гонзага купил капитана детективов. Парня по имени Миллуорт.

Стивен Фарино: [никакого ответа]

Мисс Фарино: Миллуорт на самом деле не Миллуорт. Он серийный убийца по имени Джеймс Б. Хансен... и у него еще куча других псевдонимов. Стиви, он убийца детей. Насильник и убийца.

Стивен Фарино: Ну и что?

И так далее. Наряду с расшифровкой стенограммы, «Буффало ньюс» опубликовала список из сорока пяти фамилий, в который входили полицейские, судьи, политические деятели, члены комиссии по досрочному освобождению и другие должностные лица Буффало и окрестностей, находившиеся на жалованье у семейства Гонзага. Тут же указывались и суммы, которые Гонзага каждый год выплачивал им. Список людей, подкупленных семейством Фарино, оказался значительно короче: всего восемь фамилий полицейских в небольших чинах и мелких политиков. Имя детектива Фреда Брубэйкера оказалось во втором списке.

На пятый день, в понедельник, трое из самых дорогих юристов в Соединенных Штатах, в том числе один известный адвокат, который много лет назад успешно защищал О. Дж. Симпсона, а в данный момент нанятые Эмилио Гонзагой для защиты его интересов, дали пресс-конференцию, во время которой заявили, что Джон Веллингтон Фрирс — лжец и негодяй, что он преднамеренно распространяет клеветнические слухи об итальяно-американцах и они готовы доказать свои слова перед любым судом. Их клиент Эмилио Гонзага предъявил Джону Веллингтону Фрирсу иск за клевету и потребовал в качестве возмещения морального ущерба сто миллионов долларов.

В тот же вечер Фрирс появился в проходящем в прямом эфире телевизионном ток-шоу Лэрри Кинга. Скрипач казался грустным, но держался с большим достоинством и производил впечатление полной уверенности. Он показал фотографии своей убитой дочери. Он предъявил документы, доказывавшие, что Гонзага платил деньги Миллуорту-Хансену. Он продемонстрировал тщательно отредактированные фотографии, на которых Миллуорт-Хансен позировал перед объективом рядом с убитыми детьми (для показа по телевидению лица детей заретушировали). В числе этих детей была и родная дочь Фрирса. Когда Лэрри Кинг попытался нажать на Фрирса, добиваясь ответа на вопрос, каким образом ему удалось получить все эти материалы, Фрирс отделался простой фразой:

— Я нанял квалифицированного частного детектива.

Когда же речь зашла об иске на сто миллионов долларов, Фрирс ответил, что уже давно ведет безуспешное сражение со смертельной болезнью, и очень просто сказал, что не сможет прожить достаточно долго, чтобы иметь возможность предстать перед судом на таком процессе.

Эмилио Гонзага и Стивен Фарино, заявил Фрирс, убийцы и развратители детей. Им придется жить, зная, что их истинный облик раскрыт, сказал он. А его жизнь уже кончена.

— Заткните эту проклятую штуку, — потребовал Курц, лежавший на своей больничной койке. Он всегда терпеть не мог Лэрри Кинга.

Арлена выключила телевизор, но тут же закурила, вопреки всем больничным правилам.

* * *

Когда наступил шестой день после резни, Арлена, явившись в больницу, не нашла Курца в кровати. Его вообще не было в палате. Когда же он вернулся, бледный, шатающийся, ему пришлось ухватиться за стойку для капельницы, чтобы не упасть, но он так и не сказал, где был. Хотя Арлена знала, что он поднимался на следующий этаж, чтобы взглянуть на Рэйчел, которая тоже лежала в отдельной палате. Докторам удалось спасти ее оставшуюся почку, и девочка находилась теперь на пути к выздоровлению. Гэйл собрала все бумаги, которые требовались для того, чтобы ее могли признать законным опекуном Рэйчел, и каждый вечер после работы проводила рядом с девочкой не меньше двух часов.

На седьмой день, в среду, Арлена принесла свежий номер «Ю-эс-эй тудей». Рано утром Эмилио Гонзага с двумя пулями в затылке был найден в Нью-Йорке в багажнике «Шевроле Монте-Карло», стоявшего около рыбного рынка.