Отмороженный

– Стоп! Все понял. – Он выставил обе руки, как бы защищаясь от нее. – Договорились. Будет майором. Но с условием: больше ко мне не приходи. И на дежурства буду ставить как других. Все. Договорились?

– Да наоборот! – вздохнула она. – Ставь его, ирода, почаще. Хоть отдыхаю от его нудежа, пока он там. Так не выпьешь со мной?

– Но мы же договорились… – прижал он руки к груди. Потом испугался: – Ладно, ладно, только не смотри на меня так.

Выпил, со стуком поставил стакан на стол.

– Хоть закуси, – сказала она.

– Нет-нет. В самый раз… – Он чуть покривился, потом почувствовал, как по телу стало разливаться приятное тепло, а голова освобождаться от смутной тяжести.

– Все. И бутылку забери.

Она послушно поднялась, заткнула горлышко недопитой бутылки хлебным мякишем.

– Стало быть, ничего не нужно? – спросила, глядя исподлобья. – Хоть полы помыть, постирать, раз уж пришла…

– Поговорим, когда твой Петр Авдеевич созреет до подполковника. – Он шел за ней к двери, держась, впрочем, на безопасном расстоянии. Поспешно захлопнул за ней дверь. Потом, опомнившись, также поспешно снова открыл. – Шура! – позвал он, оглядываясь. Вроде никто не видел, как она выходила от него ночью…

Она тут же обернулась, и он при свете звезд даже разглядел на ее тяжелом лице что-то вроде недоверчивой надежды.

– Какое хоть сегодня число?

Лицо ее словно погасло.

– Четырнадцатое.

– Месяц, месяц…

– Э-эх. Допился… Да уж год, считай, как свою Аллочку с мужем в Москву отпустил. Жалеешь теперь? На нас смотреть не желаешь? Хватит убиваться-то. Девок вон как собак нерезаных. Присмотришь, поди, какую-нибудь лейтенанточку! Ну все, что ли?

Сережа мотнул головой, закрыл за собой дверь, включил свет. С ненавистью посмотрел на себя в зеркало. Потом посмотрел в окно на унылый пейзаж, который осветила вышедшая из-за тучи луна.

Допился… Столько времени прошло, а он все никак в себя не придет.

Встряхнул головой, начал лихорадочно что-то обдумывать, ходя из угла в угол. До самого утра ходил. Потом побрился, отутюжил мундир. Сейчас поедет «уазик» в штаб дивизии. Надо бы успеть…

Между тем через несколько дней в столице состоялся торжественный выпуск курсантов высших курсов переподготовки при Минобороны. На построение приехали жены, невесты, родственники. Стояли с букетами цветов и любовались на выпускников – опрятно одетых, в белых перчатках.

Сюда же прибыли Тягунов-старший с супругой и Алла. У Аллы в руках – огромный букет цветов. Они пристально вглядывались в шеренги курсантов. Где-то там, на правом фланге, должен стоять Павел Тягунов, лучший из лучших.

Нестройную толпу родственников окутал сплошной говор. Обсуждали, кого куда распределили. В Генштаб, в министерство, в худшем случае – в штаб Московского округа. Все с некоторой завистью слушали Тягуновых и поглядывали на статную, безупречно красивую Аллу.

Вот кому повезло! Их Павлу, как лучшему выпускнику, светит нечто такое, о чем и догадаться трудно. А они, то есть Алла и ее свекровь Анна Тимофеевна, спорят невесть о чем: где лучше, в Генштабе или в министерстве. В министерстве медленнее растут, больше дежурств, ночных вызовов, но, говорят, кто в Генштабе, реже бывает дома. Зато путевки там самые лучшие.

Генерал Тягунов, сияя от гордости, на эти женские пересуды смотрел свысока.

– Да будет вам! Куда пошлют, там и будет служить. Ему не привыкать. В «горячую точку» не пошлют – это точно. Элиту надо беречь. Мне это сам министр сказал.

– Но это точно? – спросила Алла.

Генерал усмехнулся.

– Обещал, во всяком случае. Паша, считай, его крестник. Я с ним не один котел каши на Дальнем Востоке выхлебал. И Павлика он помнит. Когда тот родился, сам приехал навестить. Ань, когда это было? – спросил генерал супругу. – Он еще замом командующего округа был?

– Еще бы не помнить! – ответила жена. – Взял Павлика на руки. А он его обмочил. Прямо по орденам струйка потекла. А мундир – парадный. В нем в Москву ехать. Так я всю ночь чистила, гладила, приводила в порядок.

– Ну тогда я спокойна… – усмехнулась Алла.

– Потише! – сказали счастливым Тягуновым сзади. – Сейчас зачитают приказ!

Читают долго. Фамилии выпускников перечисляются в алфавитном порядке. До буквы "Т" еще далеко. Репродуктор гулко разносит присвоенные звания и направления для дальнейшего прохождения службы. Это исключительно все тот же Генштаб, все то же Минобороны…

– Лейтенант Тягунов! – вызывает начальник курсов, и Павел, осанистый, стройный, с замечательной выправкой, выходит из строя.

– Приказом министра обороны как лучшему выпускнику курсов вам присваивается внеочередное звание капитана! Желаю дальнейших успехов…

Прочие слова тонут в аплодисментах и поздравлениях. Аплодируют сами курсанты. Они отдают ему пальму первенства, признавая его превосходство.

Павел невозмутим. Четко наклоняет голову в знак благодарности. И остается невозмутимым тогда, когда оглашается место, где он будет служить дальше. Причем начальник курсов, зачитывая направление, вдруг запнулся. Вгляделся в текст, нет ли ошибки. Нет, все точно.

– Тем же приказом вы направляетесь в воинскую часть 43167…