Отмороженный

На том и расстались, без всяких претензий друг к другу. Но это только присказка. На другой день после расставания мы снова столкнулись нос к носу на «Площади Свердлова». И на сей раз шарахнулись друг от друга. Было пол-одиннадцатого вечера, она откуда-то возвращалась, усталая, но довольная, была, кстати, не одна…

Так вот, она потащила своего нового знакомого в другой конец платформы, с ужасом на меня оглядываясь. Мистика какая-то, думал я, глядя ей вслед. Может, Провидение предназначило нас друг для друга? А мы этого не поняли?

Но вернемся к нашим баранам. Просто голова кругом от этих предположений! Но что-то наклевывается…

Итак, фоторобот на тех, кто видел и знал Прохорова, особого впечатления не произвел. Уходя от нас в объятия Морфея, Грязнов что-то на сей счет промычал. А я, потом министр кого-то сразу узнали… Что сие означает?

Я машинально набрал номер телефона Меркулова. Его секретарша, которая тоже еще не ушла, несмотря на позднее время, соединила нас сразу, узнав мой голос.

– Ничего не получается, – сказал я. – Грязнов спит, и ему все до фонаря. Представляешь, оказывается, оба служили в одном полку.

– Кто? – не понял Костя.

– Горюнов и Прохоров. Ну чьи документы были у этого молодчика на Садовом…

– Ну-ну! – заинтересовался он. – И что?

– Ничего. Жена не узнала на фотороботе своего мужа.

– Чья жена, говори толком!

– Не моя же… – раздраженно ответил я. – Жена Прохорова.

– Она могла сделать вид, что не узнала, – спокойно сказал Костя. – Ты сегодня переработал. Тебе бы присоединиться к Славе Грязнову. Иди-ка домой.

Я положил трубку и оглянулся на мирно посапывающего Грязнова.

Слава Богу, он ничего не слышал. Ведь жена, увидев фоторобот предполагаемого убийцы, никогда не признается, что это ее муж, даже если это он…

Но Слава это тоже понимает. Не может не понимать. И потому ему не столько интересен ее ответ, сколько ее первая реакция. А вот этого ни я, ни Костя не видели. И все равно рано отметать версию, согласно которой убийца – Прохоров…

Я бесцеремонно растолкал посапывающего Славу.

– А… Что? – подскочил он, хлопая глазами.

– Приехали! – сказал я. – Значит, ты показал жене Прохорова фоторобот…

– Старик, успокойся, это не Прохоров, – усмехнулся Слава не без злорадства. – Сочувствую, только не знаю, чем помочь. Кстати, где обещанный стакан коньяка?

– Ты же видел его фотографии, – сказал я.

– Так же, как и ты, – пожал он плечами. – Но ты не видел ее реакции. А я видел. Я могу сказать: чем-то похож, ты можешь сказать то же самое. А жена скажет точно: не он. Или он. Скажут ее глаза. За кого ты меня вообще держишь, если задаешь детские вопросы? Я понимаю, что собственные версии дороже истины, но тут ничего не поделаешь.

– Это не я. Это все Константин Дмитриевич подозревает нас в недостатке профессионализма, – кивнул я на телефон.

– А пошел он… – потянулся Слава в кресле. – Я же не дурак. Спросил: знаете ли этого человека? А она дает мне фотографии мужа. То, что я привез, это десятая часть. Больше не дала. Да и не надо.

А ведь пропал муж. Как ей себя вести, если это он? Впиться глазами? Обрадоваться? Но чему тут радоваться, если другой человек?

– Я же сказал ей, что мы его ищем как пропавшего без вести, – продолжал Слава. – И она мне поверила, понимаешь? А я ей соврал.

– Одно меня смущает, – сказал я, – почему они продали тебе его вещи? Убитые горем об этом меньше всего думают. Тем более ты ищешь их близкого.

– Я опять соврал, – вздохнул Слава. – А ты меня разоблачил.

– Все-таки пропил?

– Все-таки ты плохо обо мне думаешь, – ответил он. – Я увидел, каково ей с двумя детьми и больной свекровью без мужа. Я сказал им, что эти вещи положено выкупать. И даже расписался в какой-то квитанции, которую нашел у себя в кармане. Кажется, это было старое постановление на обыск, которое не понадобилось.

Мы снова посмотрели друг на друга. Что бы я без него делал?

– Прости, если можешь, – сказал я. – И забудем, как страшный сон. Одно ты мне не объяснил. Кто тебе глаз подбил.

– Заснул на вокзале, в комнате матери и ребенка, вдруг набегают местные менты, хватают, начинают крутить руки… Наверное, что-то не так поняли. Ну пришлось помахаться. Они вызвали подкрепление. И только минут через десять догадались спросить документы. И когда увидели, что перед ними шеф МУРа, отправили в Москву. Бесплатно, по спецдокументам.

Чем многословнее он дает ответы, тем больше они вызывают вопросов.

– Последний вопрос, – сказал я. – Если не хочешь, можешь не отвечать.

– Валяй! – великодушно разрешил Слава.

– Как ты попал в комнату матери и ребенка?

Сережа Горюнов приехал в свой бывший полк около полудня.

Возле части по-прежнему стояли киоски, откуда выглядывали черноусые, смуглые брюнеты. Впрочем, контингент, кажется, сменился. Сережа никого не узнал. Те, кто его выслеживали, давно уехали. Прислали на свое место, оказавшееся доходным, родственников.

Впрочем, доходным оно было, пока он, Сережа, обеспечивал всему полку материальное обеспечение, то бишь вовремя повышал звания и выдавал зарплату.