Отмороженный

– Из вас получился бы неплохой следователь, – сказал я, – если бы вы в свое время закончили юридический, а не журналистский факультет. Но может, поговорим в более узком кругу? Я хочу быть уверенным, что услышанное не выйдет за эти стены.

– Я своим сотрудникам доверяю! – сказал он с вызовом.

– А я вот не совсем. Или вы предпочитаете перенести разговор в мой кабинет?

Он поглядел на своих товарищей. Парни и девушки гурьбой вышли из кабинета. Толя Воронин остался с нами. Он выключил телевизор.

– Зря, – сказал Костя. – Возможно, покажут место убийства, которое мы еще не видели.

– Я не могу на это смотреть, – сказал Толя дрогнувшим голосом. – Поймите правильно… И я скажу вам больше, чем сказано там. Но сначала объясните, на чем основана ваша уверенность? Я ведь помню наши публикации по этим убийствам. Помню погибших. Там выстраивается некий ряд. Некая закономерность. Пусть пока для вас необъяснимая… Но Женя сюда никак не вписывается! Извините, если что не так сказал… Состояние – сами понимаете.

– Ничего страшного, – сказал Костя, переглянувшись со мной. – Как раз все правильно. Мы тоже плохо понимаем, чем руководствовался убийца или те, кто его ангажировал. Хотя какие-то соображения существуют… И правильно, я тоже с вами согласен: Женя Клейменова не вписывается ни с какой стороны в этот печальный ряд. Но существуют объективные факторы. И в этом нам поможет баллистическая экспертиза. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?

– В общем, да, – кивнул Толя. – Но разве вы уже знаете результат?

– Еще нет, – помотал я головой. – Я говорю лишь про собственную интуицию. Что-то мне подсказывает, что так оно и есть, хотя фактами мы еще не располагаем. – И тут я прочитал маленькую лекцию. – Следы на пуле четко отображают микрорельеф стенок канала ствола. Отобразившиеся признаки позволяют идентифицировать оружие, из которого данная пуля вылетела.

– Результат будет сегодня же, – сказал Костя, взглянув на часы. – Я распорядился. Эксперты уже занялись этим делом.

– Даже если будет по-вашему, – сказал Толя. – Я все равно не смогу поставить в один ряд Женю и Руслана Садуева или этого украинского националиста. Боюсь, вы окажетесь на ложном пути, когда действительно пожелаете разобраться.

Я взглянул на Володю Фрязина, до сих пор не проронившего ни слова. Он серьезно смотрел на Толю, стараясь не пропустить ни слова.

Я выразительно вздохнул:

– Возможно, вы правы. Но не будем гадать. Следствие действительно не терпит ворожбы. Теперь я смогу задать вам вопросы?

Он кивнул, напряженно глядя на меня.

– За что ее могли убить? – спросил я. – Я имею в виду мотивы.

– Трудно вот так сразу… – сказал он, подумав. – Столько скандальных историй. Ей угрожали по телефону. Потом угрозы прекратились. Тематика ее статей стала более спокойной после этой некрасивой истории, случившейся в вашем ведомстве, где ваш прежний шеф попросту выставил ее за дверь. Сейчас он сам находится в следственном изоляторе. Я понимаю, что порядки у вас изменились со сменой руководства. Но вы-то сами раньше там служили, при вас это же все происходило! Почему никто из вас не пожелал тогда разобраться, за что обидели девушку?

– Пожалуй, вы не очень представляете себе, чем Генпрокуратура отличается от вашей редакции, – сказал я.

– Все правильно! – перебил меня Костя. – Мы там работали, хотя в это время. Мы с Турецким были отстранены от дел.

– Константин Дмитриевич Меркулов теперь зам генерального, – сказал я Толе Воронину, кивнув на Костю. – Теперь, а не тогда. Поэтому объясните нам все-таки, что это за история, с которой она обращалась в прокуратуру.

– Это связано с Чечней, – сказал Толя, и мы с Костей переглянулись.

Я и не думал скрывать своего торжества и показал Косте большой палец.

– Она туда ездила, как мы ни отговаривали, – продолжал Воронин. – Вернулась сама не своя. Все боялась, что за ней следят. Ничего не хотела нам рассказывать. Потом вдруг принесла мне заметку. Одни обвинения в адрес властей предержащих – и никаких конкретных данных… «Боюсь – так и сказала. – Надо сначала заинтриговать. Пусть кто-нибудь спохватится, сделает запрос… А то, что я привезла оттуда, не могу показать даже тебе». Главный ее заметку снял с номера. Сослался на бездоказательность. Для меня это было неожиданностью. Я полагал правильным вызвать сначала огонь на себя. Пусть будет судебное разбирательство, вот там Женя и представит свои материалы. Кстати, мне показалось странным поведение главного. Очень нервничал, вдруг стал кричать и махать на меня руками. Никогда его таким не видел. Словом, заметка не пошла. Я ничего не мог понять. Проходили куда более скандальные материалы. А тут – стоп! Она ревела, была сама не своя, девочки отпаивали ее валерьянкой. Говорила, что пойдет к генпрокурору. Ходила столько раз. Без толку. Ее просто выставили, обвинив черт знает в чем.

В этот момент в двери показалась чья-то голова. Какой-то паренек показал Толе на часы: пора, мол.

– Простите, но мы должны ехать к ней домой, – сказал он, вставая.