Отметить день белым камешком

После реформы Мейдзи в 1868 году начался период индустриализации Японии. В страну проникала западная идеология. Но мы, японцы, сохранили многие свои традиции, в том числе и японское искусство икебана. Мне скоро будет семьдесят. А когда мне было семь лет, отец, один из лучших мастеров икебана, начал учить меня основам искусства аранжировки цветов. Я работал с отцом до двадцати пяти лет - помогал ему придумывать новые композиции и преподавать. Когда мне исполнилось двадцать шесть, я создал свою школу - "согецу", - которую называют новой. Название состоит из иероглифов, которые означают "трава" и "луна". С моей точки зрения, лишь сочетание этих двух понятий выражает истинное и широкое ощущение вселенной.

Я начал применять новую технику в рамках традиционных материалов. Я позволил себе вместе с цветами использовать голые сучья, а подле ветки цветущей вишни я посчитал уместным камень, обточенный морским прибоем. Сейчас школа согецу имеет миллион последователей в Японии. Говорят, что у нас есть поклонники во всем мире.

Профессор замолчал, закурил. Больше он ничего о себе не рассказывал, но сказать о нем стоит. Он известен не только как мастер икебана, он также великолепный скульптор. Его работы демонстрировались в Париже, в Линкольновском центре в Нью-Йорке. В Турине он был награжден лавровым венком Международного центра эстетических исследований, а в 1961 году ему были присуждены французский орден искусства и литературы и орден Почетного легиона. В 1962 году японское правительство присудило ему премию министра просвещения, как знак высокой оценки его вклада в осуществление программы содействия развитию искусства.

Помимо этого, профессор Тесигахара, как представитель министерства иностранных дел Японии, часто совершает поездки за рубеж. Был он и у нас, в Советском Союзе.

Профессор пригласил меня в солнечный огромный зал, где он проводит образцово-показательные уроки икебана для преподавателей, съезжающихся сюда со всей Японии. Сегодня здесь было около семидесяти женщин и только один мужчина - молодой еще, высокий, сильный, с ранней сединой. Он делал интересную композицию из цветов и неотрывно смотрел на маленькую, великолепно сложенную, очень красивую японку. Женщина только один раз ответила на его взгляд. И стало ясно, почему сюда пришел этот мужчина и почему он делает такую великолепную композицию из цветов и камней. За этим - трагедия, за этим - любовь, горе, но, наверное, и счастье...

Профессор Тесигахара шел по залу, сняв пиджак, без галстука, он шел сквозь почтение, любовь и затаенное ожидание - "вдруг он отметит именно мою работу?" - по громадному холлу, заставленному столиками. На семидесяти столиках вазы, камни, цветы, вода. Каждый выбирает в огромной прихожей цветы и вазы по своему вкусу, каждый углублен в свою композицию, никто не видит работы соседа.

Профессор небольшого роста, очень подвижный, напористо-резкий в суждениях. Но при этом он излучает доброжелательность. Он идет среди композиций своих учеников, как заинтересованное дитя, впервые в жизни увидавшее чудо.

Он останавливается возле одной из своих учениц, долго рассматривает блюдо из голубого стекла, синий цветок. Одинокий, обреченный. И три камня вокруг. И ничего больше. В голубой воде отражается синева цветка, а белые камни становятся похожими на хлопья снега.

- Это искусство, - говорит Софу. - Поздравляю. У следующего столика:

- Вы поклонница Советского Союза? Исповедуете красный цвет? Это хорошо. Наш советский друг должен поаплодировать вам. Прошу вас, Семенов-сан.

Я аплодирую, Тесигахара поддерживает меня, начинает аплодировать весь зал.

- Назовите вашу композицию, - советует профессор, - "Красные гвоздики сорок пятого года"...

Он переходит к следующему столику, усмехается:

- Вы - розовая? Я против розового цвета, он неконкретен. Красное, черное, белое. Полутона оставьте детям. И потом, в композиции есть лишние штрихи. Вы позволите? - спрашивает он ученицу, которая смотрит на него с благоговением.

Тесигахара берет ножницы, срезает несколько веток. И вдруг - получается искусство, великолепная икебана.

- Раскрепостите себя, - советует он. - Искусство - это свобода. Помните только о пропорции объема, высоты и глубины. Все остальное забудьте.

Он переходит к следующему столику. Там композиция из трех ваз. Вода синяя, желтая и розовая. Софу Тесигахара закуривает, щурится.

- Ну что же, - говорит он, - капля воды может быть морем, а здесь достаточно воды для того, чтобы вы увидели тенистый пруд, иву и почувствовали, что скоро зацветет сакура...

Возле икебана, которую составил мужчина, единственный мужчина в зале, Тесигахара стоял долго.

- Вы назвали эту композицию "Одиночество"? - спросил наконец он.

- Нет, - тихо ответил мужчина, - я хочу назвать эту композицию "Ожидание"...

- Тогда дерзайте, - отчего-то рассердившись, сказал профессор и повторил: - Дерзайте же!