Откуда пошел, как был организован и защищен мир

О, Бхараты внук и сын Паракшита!
Исполнена к благу ведущая рита.
Советники славны благими делами.
Пылает тобою зажженное пламя,
Подобное Сурье сверканьем и блеском.
Тебя среди смертных сравнить мне уж не с кем.
И нет тебе равных в учености книжной,
И в стойкости духа сравнялся ты с Кришной.
В военной науке ты сведущ, как Рама.
Законы небес соблюдаешь, как Яма.
В сраженьях с врагами ты Индре подобен.
И недоступен ты вражеской злобе.

Все услышали эти слова и остались довольны: царь, советники, жрецы и жертвенный огонь. И тогда Джанамеджая обратился к советникам:

— Смотрите, это ещё мальчик, но наделен всеми достоинствами и знаниями. Я желаю его одарить. Разрешите мне это.

— Он это заслужил, — проговорил старший из советников. — Но пусть сначала сгорит в пламени Такшака!

— О царь! — сказали жрецы. — Огонь подсказывает, что Такшака находится в обиталище Индры.

— Тогда низвергните его вместе с Индрой в огонь! — воскликнул в ярости Джанамеджая.

— Мы употребим майю, — ответили жрецы. — Ты же пока можешь наградить юношу, произнесшего шлоки.

Сын Паракшита подозвал к себе юношу и сказал ему:

— Твоя ученость достойна награды, брахман. Выбирай же то, к чему тянется твое сердце.

— Если ты так распорядился, — сказал Астика, — я выбираю прекращение жертвоприношения змей.

— Бери золото, серебро или коров, — ответил царь, — все что хочешь, но пусть жертвоприношение не прекратится.

— Но ты же приказал мне высказать желание, — сказал Астика. — Я не прошу у тебя золота, серебра и коров. Пусть прекратится жертвоприношение для блага моего материнского рода.

И снова сказал тогда царь Астике:

— Выбирай другой дар, о лучший из дваждырожденных, себе на благо.

И тогда вмешались советники:

— Царь, ты не можешь нарушить данного обещания. Пусть брахман получит этот дар.

Между тем уже стало слышно шипение стонущего от страха Такшаки. Покинутый Громовержцем, царь змей упал с его колен и приближался, крутясь в воздухе и испуская стоны.

И тогда Астика трижды произнес слово «Стой!»

И остановился Такшака в воздухе.

Видя это чудо, царь сказал:

— Да будет так, как сказал юный брахман.

И тотчас раздались радостные рукоплескания. Погасло жертвенное пламя. И царь наградил жрецов и советников, а также суту, соорудившего алтарь и сказавшего, что жертвоприношение не будет завершено. Астике же царь сказал:

— Приходи ко мне при моем великом жертвоприношении коня. Ты будешь верховным жрецом.

— Хорошо! — сказал Астика и удалился.

Исполненный радости, он вернулся домой и, припав к стопам дяди и матери, рассказал им о случившемся.

Пока он рассказывал, со всех сторон сползлись змеи. Выражая радость, они сказали:

— Ты нас спас! Что же нам сделать для тебя, о мудрый? Выбирай желанный дар.

— Я выбираю, — сказал Астика. — Да не будет у тех брахманов и других смертных, где бы они ни жили, страха перед вами, если они будут по утрам и вечерам рассказывать о моем благодеянии змеям.

— Да будет так! — сказали змеи. — Пусть эти люди, о которых ты говоришь, о внук, произносят заклятие: «Астика! Астика! Астика, рожденный у Джараткары от Джараткары, верный слову, пусть охранит меня от змей. Асита! Артиман! Сунитха!»

Цари и апсары

Ведийское «Вожделение» (Желание), будучи, подобно греческому Эросу, одним из элементов космогонической системы, обладало персонификацией в сфере сексуальной мифологии. Воплощением наивысшей сексуальности и соответственно небесной красоты, враждебной аскезе и духовной самоуглубленности, были апсары. Ведь за похищенной спартанской царицей, втавшей в описании Гомера причиной Троянской войны, как и за девами, соблазнявшими индийских праведников, стоят духи изначальной водной стихии индоевропейской мифологии — нимфы, камены, русалки. В символике их присутствуют водные растения лотос и лилия и птица вод — Лебедь (ведь Елена родилась из яйца, оплодотворенного богом, принявшим образ лебедя). Связь их с небесной сферой не являлась особенностью одной индийской мифологии. Вспомним о версии Стесихора и Еврипида, согласно которой сразу же после того, как в руках Менелая морской старец Протей оказался быстротекущей водой, его Елена удалилась в небо как призрак (Немировский 2000, 352).

В этой связи становится ясным соответствие небесных обладателей апсар гандхарвов греческим кентаврам, воплощению повышенной сексуальности и враждебности ко всем, кто посягает на красоту их подруг.

Пурурава и прекрасная Урваши