Откуда берутся деньги, Карл?

В молодости он совершил поездку на мотоцикле по всей Латинской Америке — так романтично! Эта поездка даже стала основой одной из голливудских художественных кинолент о том, как Гевара, насмотревшись на народные страдания, ужаснулся и возжаждал освободить всех угнетенных. Вот именно эта невнятно-бунтарская романтика и привлекает сегодня молодежь. И ребята напяливают майки с портретами Че. Причем не только российские ребята — в Берлине, Амстердаме эти майки продаются тоннами. Леваки, считающие себя либералами, поклоняются своему кумиру во всем мире с одинаковым восторгом.

Но даже Альберто Гранадо, напарник Гевары по той легендарной поездке, писал, что его друг Эрнесто был типичным избалованным отпрыском состоятельной, вполне буржуазной семьи. Эдакий «лимузинный ленинист», впитавший с пеленок крайне левые взгляды, презирающий рутину ежедневной работы, наделенный недюжинным талантом ненависти и изнывающий от жажды власти.

В Мексике Гевара познакомился с Фиделем Кастро и его братом Раулем. Позднее Фидель признавался, что аргентинец Гевара произвел на него сильное впечатление. У самого Кастро не было, как уже говорилось, политических взглядов и принципов, он решал лишь вопрос, с какой руки ему сытнее есть. Гевара же был убежденным марксистом, умевшим отстаивать свои взгляды в самой сложной дискуссии.

После победы кубинской революции Че Гевара стал президентом Национального банка Кубы, а затем — министром промышленности. И снова противоречивые оценки. Немало историков и публицистов считают, что «умный и образованный Че показал себя как грамотный профессионал, досконально вникавший в тонкости порученного дела»[18], что он возродил кубинскую индустрию. Другие убеждены, что на посту президента Нацбанка он за несколько месяцев превратил в труху песо, а на посту министра промышленности первым делом пересажал всех руководителей предприятий, инженеров-профессионалов, объявил, что предприятиями должны управлять рабочие, и «в считаные годы довел экономику до разрухи, не имея даже самых элементарных знаний об экономике и развитии»[19].

Возникает вопрос: что же вычитал Гевара у Маркса, кроме призывов к свержению капитала? Похоже, что ничего. Все остальное ему было не на руку.

Кастро, добившись победы в собственной стране, твердо встал на путь укрепления личной диктатуры. В отличие от него Че Гевара был скорее коммивояжером от революции, ему претила рутина государственной работы, хотелось продолжать революционную борьбу в других точках земного шара. Идейные расхождения Гевары с Кастро постепенно нарастали. К тому же кубинцы восторженно почитали Гевару, что Фиделю было поперек горла.

Гевара попробовал раздуть революционную романтику в Африке, но неудачно. Тогда он отправился в Боливию. В уверенности, что уж там-то народ с нетерпением ждет его прибытия, чтобы подняться против военной хунты. Но боливийские крестьяне почему-то не торопились браться за оружие. «Крестьянские массы совершенно нам не помогают», — недоуменно записал в своем дневнике Че Гевара. Все его попытки разжечь революцию и тут провалились. Более того, именно боливийские крестьяне взяли Гевару в плен, а потом сдали его агентам ЦРУ, которые уже давно за ним охотились. И те казнили его ночью в лесу. Жаль, что так поздно. К тому времени он уже изувечил Кубу.

А собственно говоря, не все ли равно? Ну и пусть сегодняшняя молодежь воодушевляется гордым взглядом из-под черного берета и смоляными кудрями великого команданте. Эка беда! Тем более что десятки авторов в своих оценках Гевары расходятся. Но разобраться все же стоит. Это только кажется, что вопрос о личности Че Гевары не имеет прямого отношения к вопросу, откуда берутся деньги и как развиваться России. Имеет, и самое прямое.

Гевара не был Дон Кихотом XX века, увы! Он был маньяком, одержимым жаждой власти. Даже в революции его больше всего привлекала не утопия справедливости, а то, что революция — это прежде всего узаконенное насилие. Откуда доказательства такого радикального утверждения? Из собственных высказываний Гевары и свидетельств очевидцев.

«Для того, чтобы поставить человека к стенке, не требуется никаких юридических доказательств. Все эти процедуры — архаический буржуазный пережиток. Революционер должен стать хладнокровной убойной машиной, движимой чистой, ничем не замутненной ненавистью», — писал Гевара в гаванской газете. Или: «Для того, чтобы казнить человека, мы не нуждаемся в доказательствах его вины. Нужны только доказательства того, что его необходимо ликвидировать. Вот и все»[20] — это из еще одной его статьи.

По сути, то же, что писал и Ленин, и его соратники, во что верил Сталин, не кладя этого на бумагу. Но Гевара вдобавок испытывал еще и наслаждение от самого акта насилия. Любил наблюдать казни и пытки, охотно присоединялся к палачам, возбуждаясь от вида крови. После расстрелов любил сам добивать выстрелом тех, кто еще подавал признаки жизни. С особым вдохновением он инсценировал казни, ломая психику самых мужественных своих жертв.