Открытия, которые изменили мир

Отчеты о способности ипрониазида и другого лекарства от туберкулеза (изониазида) избавлять от депрессии заинтриговали американского психиатра Макса Лурье в достаточной степени, чтобы ввести термин «антидепрессант» в 1952 г. Но только через несколько лет другие исследователи начали изучать ипрониазид более пристально. Переломный момент настал в апреле 1957 г., когда психиатр Натан Клайн сообщил на встрече Американской психиатрической ассоциации, что он назначал ипрониазид небольшой группе своих пациентов, страдавших от депрессии. Результаты впечатляли: у 70% наблюдалось значительное улучшение настроения и ослабление симптомов. Когда в том же году на одном из симпозиумов были представлены другие вдохновляющие результаты, поднялась бурная волна энтузиазма. К 1958 г. — при том что лекарство все еще позиционировалось на рынке исключительно как препарат от туберкулеза — ипрониазид был прописан более 400 тыс. людей, страдавшим от депрессии.

Исследователи вскоре разработали другие похожие лекарства (известные как ИМАО — ингибиторы моноаминоксидазы), но у каждого наблюдались те же побочные эффекты. Однако вскоре, благодаря влиянию хлорпромазина, был обнаружен совершенно новый вид антидепрессантов.

В 1954 г. швейцарский психиатр Рональд Кун, столкнувшийся с жесткими ограничениями бюджета в своей больнице, поинтересовался у компании Geigy Pharmaceuticals в Базеле, есть ли у них какие-нибудь лекарства, которые он мог опробовать на своих страдающих от шизофрении пациентах. Geigy отправила Куну экспериментальное вещество, похожее на хлорпромазин. Это лекарство, названное G22355, не только не помогло его пациентам, но и сделало некоторых из них еще более беспокойными и рассеянными. Исследование было прервано, однако позже обнаружилась любопытная деталь: состояние троих пациентов с «депрессивным психозом» после приема лекарства действительно улучшилось. Предположив, что G22355 может обладать эффектом антидепрессанта, Кун дал лекарство 40 пациентам, страдающим от депрессии. В течение трех недель большинство их симптомов исчезло.

Как рассказывал позже Кун, эффект нового лекарства был поразительным: «Пациенты добровольно вставали по утрам, говорили громче, свободнее, выражения их лиц стали живее… Они снова стали искать контакта с другими, постепенно становились счастливее и заново учились смеяться».

Назвали лекарство имипрамин, и оно стало первым в новом классе антидепрессантов, известных как трициклические (ТЦА). После выхода на рынок имипрамина в 1960-х было разработано много других трициклических антидепрессантов. Заслужившие множество похвал за свою относительную безопасность, ТЦА вскоре стали применяться широко, а популярность ИМАО пошла на спад. И тем не менее они вызывали беспокойство, связанное с вопросами безопасности, включая возможность смерти пациента при передозировке и длинный перечень побочных эффектов.

Финальная стадия открытия антидепрессантов началась в 1960-е, с появлением еще одного класса лекарств под названием СИОЗС — селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. В силу своего более узконаправленного эффекта — воздействия на конкретные нейроны, выделяющие и захватывающие нейромедиатор серотонин, — СИОЗС казались более безопасными; вдобавок у них меньше побочных эффектов, чем у ИМАО и ТЦА. Но в научной публикации конкретный СИОЗС был упомянут лишь в 1974 г. Препарат, разработанный Рэем Фуллером, Дэвидом Вонгом и их коллегами в Eli Lilly, получил название флуоксетин; в 1987 г. он стал первым СИОЗС, официально одобренным в США, под названием, которое известно и сегодня, — «Прозак». Выпуск «Прозака», который был так же эффективен, как ТЦА, но безопаснее и без серьезных побочных эффектов, стал поворотным моментом в открытии антидепрессантов. К 1990 г. он стал наиболее часто прописываемым психиатрическим препаратом в Северной Америке; а к 1994 г. его продажи были выше, чем продажи любого другого лекарства в мире, кроме «Ранитидина». С тех пор появилось много других СИОЗС и подобных им лекарств, которые доказали свою эффективность в лечении депрессии.