Открытие себя (худ. Р. Авотин)

– Елену Ивановну Коломиец? А как же! Таких женщин, знаете, немного у нас в городе – оч-чень приметная, элегантная, милая, ну, словом, такая… – Гарри Харитонович восполнил невыразимое словами восхищение прелестями Елены Ивановны зигзагообразным движением рук. Карие глаза его заблестели. – Я всегда удивлялся, да и другие тоже: и что она в нем нашла? Ведь у Кривошеина – конечно, «де мортуис аут бене, аут нихиль», но что скрывать? – сами видели, какая внешность. И одеться он никогда не умел как следует, и прихрамывал… Приходила она к нему, наши дома в академгородке рядом, так что я видел. Но что-то последнее время я ее не замечал. Наверное, разошлись, как в море корабли, хе-хе! А вы думаете, она тоже причастна?

– Я пока ни на кого не думаю, Гарри Харитонович, я только выясняю. – Онисимов с облегчением поднялся. – Ну, благодарю вас. Надеюсь, мне не надо вас предупреждать о неразглашении, поскольку…

– Ну, разве я не понимаю! Не стоит благодарности, мой долг, так сказать, я всегда пожалуйста…

После ухода доцента Матвей Аполлонович подставил голову под вентилятор, несколько минут сидел без движений и без мыслей. В голове жужжанием мухи по стеклу отдавался голос Хилобока.

«Постой! – Следователь помотал головой, чтобы прийти в себя. – Но ведь он ничего не прояснил. Битый час разговаривали и все вроде бы о деле – и ни-че-го. Ф-фу… ученый секретарь, доцент, кандидат наук – неужели темнил? Ох, здесь что-то не то!»

Зазвенел телефон.

– Онисимов слушает.

Несколько секунд в трубке слышалось лишь прерывистое дыхание, – видно, человек никак не мог отдышаться.

– Товарищ… капитан… это Гаевой… докладывает. Так что… подследственный бежал!

– Бежал?! Как бежал? Доложите подробно!

– Так что… везли мы его в «газике», Тимофеев за рулем, а я рядом с этим… – бубнил в трубку милиционер. – Как обычно задержанных возим. Вы ведь, товарищ капитан, не предупредили насчет строгого надзора, ну, я и думал: куда он денется, раз документы у вас? Ну, когда проезжали мимо горпарка, он на полной скорости выпрыгнул, через ограду – и ходу! Ну, мы с Тимофеевым за ним. Только он здорово по пересеченной местности бегает… Ну а стрельбу я открывать не стал, поскольку не было ваших указаний. Так что… все.

– Понятно. Явитесь в горотдел, напишите рапорт на имя дежурного. Плохо работаете, Гаевой!

– Так что… может, какие меры принять, товарищ капитан? – уныло спросили в трубке.

– Без вас примем. Быстрее возвращайтесь сюда, будете участвовать в розыске. Всё! – Онисимов бросил трубку.

«Ну артист, просто артист! А я еще сомневался… Он, конечно, он! Так. Документов у него нет, денег тоже. Одежды на нем всего ничего: брюки да рубашка. Далеко не уйдет. Но если у него есть сообщники, тогда хуже…»

Через десять минут появился еще более согнувшийся от сознания вины Гаевой. Онисимов собрал опергруппу розыска, передал фотографии, рассказал словесный портрет и приметы. Оперативники ушли в город.

Затем Матвею Аполлоновичу позвонил дактилоскопист. Он сообщил, что отпечатки пальцев, собранные в лаборатории, частично идентифицируются с контрольными оттисками лаборанта; прочие принадлежат другому человеку. Ни те, ни другие отпечатки не схожи с имеющимися в каталоге рецидивистов.

«Другой человек – потерпевший, понятно… Ого, дело закручивается серьезное, на обычную уголовщину не похоже! Да ни на что оно не похоже из-за этого растреклятого скелета! Что с ним делать?»

Онисимов в тоске посмотрел в окно. Тени деревьев на асфальте удлинились, но жара не спадала. Около троллейбусной остановки толпились девушки в цветных сарафанчиках и темных очках. «На пляж едут…»

Самое досадное, что у Онисимова до сих пор не было рабочей версии происшествия.

В конце дня, когда Матвей Аполлонович выписывал повестки на завтра, к нему вошел начальник горотдела. «Ну вот…» Онисимов поднялся, чувствуя угнетенность.

– Садитесь. – Полковник грузно опустился на стул. – Что у вас за осложнения в деле: трупа нет, подследственный бежал, а? Расскажите.

Онисимов рассказал.

– Гм… – Начальник свел на переносице толстые седые брови. – Ну, этого молодца, конечно, возьмем. Аэропорт, железная дорога и автовокзалы под наблюдением?

– Конечно, Алексей Игнатьевич, предупредил сразу.

– Значит, никуда он из города не денется. А вот с трупом… действительно занятно. Черт-те что! А не напутали ли вы там на месте что-нибудь? – Он взглянул на следователя умными маленькими глазками. – Может, помните, как у Горького в «Климе Самгине» один говорит: «Может, мальчика-то и не было?» А?

– Но… врач «скорой помощи» констатировала смерть, Алексей Игнатьевич.