Отклик

Антон Таммсааре Отклик

Зима выдалась ранняя, снежная, морозная. Глубокий снег выпал еще до рождества, и ночами от мороза потрескивали стены изб и деревянные изгороди. Под топорами дровосеков большие колоды раскалывались, словно сосульки. Большие и малые птахи гибли от холода и голода. Иная ворона, отогревшись возле печной трубы, взлетала и тут же падала замертво, раскинув крылья: восточный ветер пронзал ее грудь морозным копьем. Куропатки выкапывали себе норы в снегу и отлеживались в них, прижавшись друг к другу, или громоздились друг на друга кучей и при этом могли легко стать добычей какого-нибудь хищника или охотника. Но утрам птицы стаями ползли по снегу к домам, надеясь найти там какую-нибудь пищу. Невесть откуда, из-за топей и болот, на холмы среди полей, где ветер сдул часть снега с озимых, прискакивали зайцы.

Общества защиты животных и охраны природы опубликовали воззвания, призывая люден проявлять милосердие к обитателям леса — птицам и зверям. Самый большой отклик нашли эти воззвания на каменных улицах городов, где почти не о ком было заботиться, не считая какого-нибудь голубя или воробья. Но и в деревне кое-где проявлялись просвещенные настроения, особенно среди школьников, потому что учителя объяснили нм, как красиво и хорошо, например, заботиться зимой о певчих птицах, ведь они по весне поют и вьюг гнезда обычно именно там, где могли прокормиться зимой. А уничтожая вредных насекомых, птицы сторицей вознаграждают людей за заботу и потраченный на них зимой корм.

С подобным прекрасным поучением приехали на рождество из школы домой, на хутор Мяэ, Куста и Арри и тайком от всех принялись проводить его в жизнь.

За домом, где ветер, завихряясь, сдул с земли снег, они насыпали зерна: там было видно множество маленьких птичьих следов, а чуть подальше от дома, на поле, кинули несколько пригоршней клевера, потому что они обнаружили заячьи следы. Названый провиант они положили за домом еще и потому, что здесь птицам и зверькам, которые подбирались поближе к жилью в поисках корма, меньше могли помешать, чем перед домом. К тому же сквозь щели задних ворот примыкающего к дому гумна и сквозь дыры в ограде удобнее было наблюдать за теми, кто приходил кормиться. И если Куста и Арри вдруг исчезали из комнаты, можно было наверняка сказать, что они торчат у старых задних ворот и подсматривают, что творится за домом, пока холод не загонит их обратно в комнату.

Самым захватывающим для них был вопрос: прискачут ли зайцы поесть клевера или нет? И когда, наконец, мальчишки обнаружили, что заяц действительно приходил, их охватило волнение, которое по ночам даже не давало им спать. Раньше они всегда мечтали о том, как в сочельник поедут в церковь — в санях на нерубленом сене, с колокольчиками, — но теперь они только и думали о том, как бы остаться дома, как бы устроить так, чтобы в сочельник все уехали в церковь, а их оставили, и тогда, напялив на себя все теплые одежки, они смогут сторожить возле задних ворот гумна, поджидая зайца. Почему-то они считали, что в вечер под рождество заяц непременно должен появиться. У них на хуторе Мяэ шкворчит в жаровне мясо, пахнет вкусной кровяной колбасой, ждут своего часа в кладовке холодец и булки — конечно же, заяц должен прийти в сочельник поесть клевера.

Но получилось несколько иначе, чем хотелось мальчишкам. Велико же было всеобщее удивление, когда обнаружилось, что ни Куста, ни Арри вдруг не хотят в рождественский сочельник ехать в церковь. Отец осведомился:

— Что это им взбрело в голову? Всегда хотели и говорили, я уже велел задать осмину овса старой кобыле, а они вдруг — не хотим!

— Да ведь заяц же, — пояснила мать. — Заяц приходит есть клевер за домом. Больно хотят его подстеречь.

Отец был недоволен: ему не нравилось, что сыновья — а ведь они уже большие, школьники — из-за какого-то зайчишки хотят не пойти в церковь. Однако, немного подумав, он сказал:

— Пусть делают что хотят, я их неволить не стану, только вот зря задали овса старой кобыле.

— Значит, у нее тоже сегодня сочельник, — сказала мать.

— Но тогда пойди и задан остальным тоже, ведь не у одной кобылы сегодня сочельник, — рассудил отец. — Ханс! Ханс! Эй! — крикнул он в переднюю комнату. — Поедет кто-нибудь сегодня в церковь или нет?

— С мальчиками я бы поехал, — ответил Ханс, — но если они не хотят, то и ехать незачем. Да и мороз крепко за нос хватает.

— Тогда пойди и принеси остальным лошадям тоже немного. Старая-то кобыла уже получила свое. Каждой по три горсти овса и по пять горстей тонкой мякины. Да хорошенько перемешай.

Так решилось с поездкой в церковь, а Куста и Арри могли теперь весь сочельник подкарауливать зайца. Между прочим, оказалось, что их затея очень заинтересовала и Ханса. Когда вопрос о поездке в церковь был полностью улажен и все занялись своими делами, Ханс снял с вешалки свою старую, заряжаемую с дула одностволку и принялся протирать ее пучком пакли.

Едва он навернул пучок пакли на шомпол, мать сказала ему с укором: