Отъявленный плут

И отвратительный циникъ, какъ бы удивляясь самому себ, съ какой-то укоризной покачалъ головой.

— Ну, теперь я пойду къ ней, — продолжалъ онъ. — Думаю, что ее еще можно спасти… Гм… Да, вы полагаете, вроятно, что я не гожусь для такого дла? Но я, быть можетъ, не такъ ужъ скверенъ, какъ кажусь. Вдь вотъ вы теперь все думаете о томъ, что я провелъ съ ней ночь. Но разсудите сами, — что было бы, не останься я съ ней: пришелъ бы кто-нибудь другой, и врядъ ли она бы выиграла отъ такой мны. Если бъ она могла свободно выбирать, она несомннно выбрала бы меня. Я вдь чутокъ, многое могу понять, а главное, я не поддавался ей. И что странне всего — именно эта черта и привлекла ее, она сама сказала мн это: — Ты такъ умешь противостоять мн и сопротивляться, — говорила она. Ну, скажите, какъ было устоять противъ такой особы? И при томъ же не слдуетъ забывать, что т цвты виноваты въ томъ, что она стала именно такой, а не другой… Они были началомъ и причиной всего дальнйшаго. Будь дозволено брать цвты съ могилъ, Элина была бы теперь порядочной двушкой. Но тогда мы ее поймали, и я самъ помогалъ этому, да, самъ помогалъ.

Онъ опять укоризненно покачалъ головой и погрузился въ раздумье. Наконецъ, онъ какъ бы пробудился отъ тяжелаго сна и опять заговорилъ:

— Я наврное задержалъ васъ? Да я и самъ чувствую, что усталъ. Имете ли вы представленіе о томъ, который можетъ быть теперь часъ?

Я хотлъ вынуть часы, но ихъ не оказалось при мн, я ихъ позабылъ дома.

— Благодарю васъ, вдь это, въ сущности, неважно.

И онъ всталъ, подалъ мн руку и обдернулъ внизъ свои панталоны.

— Посмотрите, вотъ возвращается та знатная дама въ траур. У двочки уже нтъ цвтовъ, он лежатъ тамъ, на могил — розы и камеліи, — дня черезъ четыре он завянутъ… И если какая-нибудь маленькая двочка присвоитъ себ эти цвты, чтобы затмъ на вырученныя деньги купить себ пару теплыхъ туфель, то, по-моему, въ этомъ не будетъ ничего дурного или нечестнаго.

И онъ въ теченіе почти цлой минуты пристально глядлъ на меня, затмъ подошелъ совсмъ близко ко мн и громко расхохотался.

— Вотъ видите ли, какія исторіи слдуетъ разсказывать, — сказалъ онъ, — для нихъ всегда найдутся добровольные и внимательные слушатели. Приношу вамъ тысячу благодарностей, любезный мой слушатель.

Онъ снялъ шляпу, поклонился и ушелъ.

Я остался въ состояніи полной растерянности. Онъ какъ-то сразу погрузилъ меня въ водоворотъ какой-то невроятной и странной путаницы и совершенно отуманилъ мой здравый разсудокъ. Какая свинья! Онъ провелъ ночь съ этой двушкой! Да, съ этой двушкой. Какая проклятая и лживая шутка! Онъ просто издвался надо мной, и весь его потрясающій разсказъ не что иное, какъ сплошная ложь отъ начала до конца.

Но кто онъ, этотъ отьявленный плутъ? Если я еще разъ встрчусь съ нимъ, задамъ же я ему. Онъ, чего добраго, прочелъ гд-нибудь всю эту исторію и вызубрилъ ее наизусть. Право, разсказъ этотъ былъ не изъ плохихъ; несомннно, у этого молодца есть талантъ. Ха-ха-ха! Вотъ, можно сказать, ловко провелъ онъ меня. Да, прямо-таки за носъ водилъ меня, да и только. и въ томъ же состояніи смущенія и растерянности я отправился домой. Мн понадобились часы, — ихъ не было на моемъ стол. Я ударилъ себя по лбу. — Да вдь часы украдены! Ну, конечно, онъ укралъ мои часы въ то время, какъ сидлъ рядомъ со мной на скамь. Ахъ, онъ негодяй!

Теперь мн оставались дв альтернативы: я могъ заявить объ этомъ полиціи и, спустя нсколько дней, получить мои часы обратно отъ какого-нибудь закладчика, а затмъ поймали бы и этого молодца. Или же я могъ ничего не заявлять и молчать обо всемъ происшедшемъ. Это была вторая альтернатива.

И я ршилъ молчать.

1909