Отец (не) моего ребенка

– Можно это как-то справить?

– Витю?

– Нет, – вежливо улыбаюсь, оценив ее юмор, – проблемы со связью. Вы же как-то пользуетесь мобильным.

Киваю на телефон в ее руках.

– Дома вай-фай, – поясняет она. – Но это защищенная линия, только для членов семьи. 

Ясно. Я не член семьи. 

– Значит, совсем никак?

– Извини, – она улыбается, но глаза остаются безразличными. – В гостиной есть городской. Можешь им пользоваться, если надо.

– Да, Надежда уже сказала, – опускаю голову.

Эля поднимается из-за стола.

– Мне нужно сегодня в город поехать, – спешу сказать, пока она не ушла.

Она смотрит на меня сверху вниз:

– И?

– Ну, насколько помню, моя свобода по контракту не ограничена…

18

Эля поднимает брови. Напоминает с легкой улыбкой, только прищуривается слегка:

– У тебя сегодня по расписанию встреча с нашим семейным доктором и психологом.

– Я уже была у психолога в клинике. Думаю, семейный врач тоже ничего нового не найдет. Результаты анализов у меня на почте. Могу вам переслать, – поясняю, начиная волноваться. – Просто мне очень нужно в город. Пожалуйста.

– Ладно. Я с тобой съезжу, – задумчиво тянет Эля. – Куда ты собралась?

А вот это в мои планы не особо вписывается. Не надо мне свидетелей. 

Не зная, что придумать, вру, что хочу зайти в Торговый центр, купить дочке игрушек. Но это не совсем ложь, потому что в Центр я тоже зайду.

– Будь готова на десять, – кивает Эля. – Я как раз собиралась к подруге. 

У меня еще час. 

Довольная бегу в гостиную, к телефону. Звоню маме, слышу радостный голосок Настены – и внутри все замирает от щемящей радости.

– Как там Илья? – спрашивает мама.

– Пока не знаю. Собираюсь к нему.

– Понятно, потом расскажешь.

– Да, позвоню попозже.

Я помню: этот телефон прослушивается. Виктор и правда  параноик. Кстати, странно, что ни его, ни Владимира не было за завтраком. Интересно, чем они заняты?

Отмахиваюсь от этих мыслей: какая мне разница? Но они, как заведенные, снова и снова возвращаются к Володе. Что-то внутри меня предвкушает новую встречу с этим мужчиной, и в то же время боится.

В машине Эля сама за рулем. Нет ни водителя, ни охраны, что удивляет меня. 

Мы выезжаем из закрытой зоны поселка, и мой мобильник начинает разрываться от системных сообщений о пропущенных звонках. Там есть и от Ильюшиного врача.

– Выключи звук, – морщится Эля. – Где тебя высадить?

Называю гипермаркет рядом с больницей. Она кивает. 

– У тебя есть три часа, – разглядывает свое лицо в зеркале заднего вида. – Можешь не  торопится, но как только закончишь с покупками, то наберешь меня – и я подъеду. Вместе вернемся. Поняла? 

– Так, может, я сама? На такси?

– Какое “сама”? Наберешь обязательно. Никаких этих. Как их там. Маршруток, – дает она указание. 

Послушно киваю. Меня подвозят к торговому центру, как я и просила. 

Несколько минут брожу по первому этажу, дожидаясь, пока Эля уедет. Покупаю фрукты в одном из отделов, в другом – плюшевого зайца. Но едва машина скрывается за поворотом – вылетаю на улицу. Направляюсь в клинику “Эдельвейс” через дорогу. 

В детское отделение. 

Меня приветственно встречают на рецепции. Я надеваю бахилы и маску, топаю за медсестрой.

– Как там Илюша? – спрашиваю ее. 

– Нормально. Мы уже покормили его. 

– Как он себя чувствует? 

– Слабо, но уже бодрячком. Вас главврач хотел видеть, по поводу операции. Мы не могли дозвониться.

– Да, конечно. Я к нему зайду.

Вскоре мы оказываемся у палаты. Здесь четыре кровати, но занята только одна. Русоволосый мальчик приподнимается, увидев меня в дверях:

– Мама! – он смотрит на меня радостными глазами. – Ты пришла! 

Бледный, с мешками под глазами. Трубки от его тела идут к аппарату гемодиализа. 

Илье было всего два годика, когда мы с его отцом поженились. Он не знал другой матери, кроме меня,  и не знает, что я ему неродная.

– Привет, Илюш, – говорю, подходя ближе. – Смотри, что я тебе привезла. 

Показываю на зайца и пакет с фруктами в руках. Мальчик пытается встать, но медсестра напоминает: идет процесс гемодиализа. Так что он оставляет попытки, только нетерпеливо поглядывает на меня. 

В палате много его вещей: игрушки, одежда. 

Сначала мы приезжали в клинику всего три раза в неделю – этого было достаточно. Но потом Илье резко стало хуже. Почки начали отказывать, его положили в стационар. Врач сказал искать донора и деньги на операцию. 

Вот я и пошла на это суррогатное материнство, лишь бы ему помочь. Деньги нашла. А где искать донора, даже не представляю.

– Ты как тут? – сажусь к нему на кровать.

– Хорошо, но вставать нельзя, – жалуется он.

– Потерпи, – подбадриваю его, вручая зайца. – Еще немного осталось. Скоро тебя вылечат. 

– Спасибо, – он улыбается и сжимает новую игрушку. – Я домой хочу, мне тут скучно.

– Да, мой хороший, – глажу его по голове, а сама поднимаю лицо к потолку, чтобы слезы не выкатились из глаз. – Все будет хорошо. 

– А как Настя? Ее в садике не обижают мальчишки?

– С ней все хорошо, она погостит у бабушки. Вот, смотри, я для тебя фото сделала.

Показываю ему Настюху с ящиком моих игрушек.