Отец моего жениха

— Дима, действительно, мой единственный ребенок, Юля. И мой единственный наследник, свадьбы с которым у тебя, напомню, не будет.

— Да можете вы перестать думать о деньгах? — тут же взвивается рязаночка, — Я же о Диме говорю! Что вам следует больше разговаривать с сыном, а не расходовать свою энергию на обвинения и подозрения.

— Ты пытаешься говорить мне, чего мне следует делать, а чего нет? Ты не слишком ли много о себе возомнила, девочка? — И пусть мой голос звучит спокойно, это не отменяет того факта, что внутри меня все буквально кипит от гнева. Живет в моем доме, пользуется моими деньгами, и теперь пробралась ко мне в офис и пытается учить как сопляка. И кто? Двадцатилетняя девчонка.

— Я вижу, что с вами разговаривать бесполезно, — гневно сверкая глазами, рязанка резко встает, так что кресло отъезжает назад, — То, что вы добились большого успеха в бизнесе, еще не значит, что вы разбираетесь в людях, и все знаете лучше остальных. Дима замечательный парень, и в один день с таким отношением вы его потеряете.

Блядь. Пусть эта девчонка просто уйдет, пока я не наговорил ей лишнего. Не знаю, для чего она устроила весь этот спектакль, но одного она точно добилась — я в бешенстве.

Она быстро шагает к двери и берется за ручку. Дергает. Потом еще раз. Нервно топает ногой и пытается снова. Дверь закрыта на электронный замок, пропуск есть только у меня, Эдуарда и Кати.

Я наблюдаю за ее потугами, откинувшись в кресло, и жду, когда рязанке надоест разглядывать дубовый массив, и она повернется.

— Откройте дверь, — требовательно шипит Юля, по-прежнему стоя ко мне спиной.

Все-таки молодежь нынче забавная. Амбиций уйма, а о средствах их достижения они не сильно заморачиваются. Рязанка так вообще интересный персонаж. В ее голову ведь даже мысль не закрадывается, что я при желании могу ее размазать. Пара звонков нужным людям, провалит экзамены в университете, вылетит с бюджетного и пойдет работать стриптизершей. Посещали меня такие мысли. Юле очень повезло, что это не мои методы: был бы на моем месте кто-нибудь вроде Андрея - так бы и поступил.

— Попробуй попросить другим тоном. Может, тогда удастся выйти.

Рязанка молчит, только ее плечи начинают подниматься и опускаться, словно она глубоко дышит.

— Откройте мне дверь, — говорит уже более спокойно.

Ладно, что я монстр что ли. Мне еще работать нужно.

Я беру со стола пропуск и поднимаюсь с кресла. Рязанка, заслышав мои шаги, дергается, но головы по-прежнему не поворачивает. Подхожу ближе, так что дуновение кондиционера доносит до меня ее запах: лаванда и свежесть. Даже удивительно, что неприятная мне особа может так приятно пахнуть.

Перед тем как занести руку с пропуском, предпринимаю последнюю попытку ускоренного выдворения Юли из моего дома:

— Я взял под личный контроль финансы своего сына. На дорогие подарки и рестораны у него больше денег не будет. Мое последнее предложение: я перечисляю тебе на карту пятьсот тысяч рублей и ты навсегда оставляешь его в покое.

Тонкая шея под забранными волосами дергается, и Юля резко оборачивается. Глаза из зеленых стали черными, брови сведены к переносице, губы кривятся. Подается вперед и начинает гневно шипеть мне в лицо:

— Вы… сколько можно меня оскорблять? Кто дал вам такое право? Не знаю, с какими женщинами вам приходилось до этого общаться, но мне вас искренне жаль! Думаете, все в этом мире исчисляется деньгами? А любви, заботы, привязанности не существует? Что, только богатые могут любить богатых, а тем, кто каждый день белужью икру ложками не едят, только деньги в жизни интересны? Мне вас жаль!! Жаль, ясно вам?!

Распалившись, она начинает тыкать пальцем в грудь, и мне приходится перехватить ее запястье, потому что таких жестов я в свою сторону не потреплю. Лавандового запах становится почти нестерпимым, а взгляд сам падает на ее губы. Розовые и пухлые на грани непристойности, приоткрытые, потому что рязанка тяжело дышит.

— Вы делаете мне больно…

Я и сам не замечаю, как сильно сжимаю ее запястье, и что стоим мы слишком близко друг другу. Так близко, что грудь Юли касается моей, а ее твердые соски я чувствую даже через три слоя ткани. Надеюсь, что твердость моего члена она не чувствует, потому что в моей ситуации это было бы непростительно.

У меня снова стоит на девушку сына, а пальцы зудят от желания оттянуть ее нижнюю губу, чтобы понять, натуральная она или нет. Это идет вразрез всякой логике, потому что еще минуту назад я хотел рязанку убить.

Не знаю, сколько времени мы молча смотрим друг на друга, пока не раздается попсовая русская мелодия, явно исходящая из мобильного Юли.

Я отпускаю ее руку и отшагиваю назад, а рязанка, густо покраснев, начинает шариться в сумке.

Какого черта, Серега? Снова посетила мысль о том, чтобы ее трахнуть?

Я тянусь пропуском к замку, чтобы поскорее избавиться от запаха лаванды в своем кабинете, но испуганные нотки в голосе Юли, принявшей звонок, вновь меня останавливают— Где? А сейчас с ним все в порядке? Да… конечно… я сейчас буду.