Отец моего (вы)бывшего

Внезапно в дверь постучали, а затем та открылась и в кабинет вошла Дарья, неся в руках стаканчики с кофе.

— Доброе утро! — пропела она и поставила один передо мной.

Я зевнула и улыбнулась, протягивая руку за напитком.

— О, это то, что мне нужно. Спасибо!

— Да, я вижу, — кивнула блондинка. — Бурная ночка выдалась что ли? Чего сонная такая?

Мне немного неприятно было слышать такие вопросы. О таком могла спросить Лида, но никак не девушка, с которой мы знакомы всего вторые сутки. В принципе, ничего такого в этом вопросе и не было, но осадок все равно какой-то неприятный присутствовал, будто она лезла в мое грязное белье.

— Нет, у меня никого нет, — сдавленно проговорила я, делая глоток кофе. Крепкий, без сахара — не тот, что я любила, но чтобы слегка прийти в себя самое то. — Просто мучила бессонница.

Даша произнесла тихое и задумчивое «угу», а затем прошла и села на диванчик, закинув ногу на ногу и сверкнув красными лаковыми туфлями на высоких шпильках.

— У Горыныча сегодня важная встреча, — проговорила она. — Думаю, тебе тоже придется на ней присутствовать, так что взбодриться тебе не помешает.

Я поморщилась и поставила стаканчик на стол.

— А почему он, собственно, Горыныч? — поинтересовалась, подавшись чуть вперед.

— Трехголовый змей, — пояснила девушка и рассмеялась. — Хороший, плохой, злой. Четвертой головы не дано.

Я нервно хихикнула.

— Воронов бывает хорошим? — удивленно спросила, приподнимая бровь. — Что-то слабо в это верится.

И с чего эта девица взяла, что этот черт может быть хорошим? Может быть, он хороший только с ней? Их что-то связывает?

От этих мыслей стало дурно и я, так некстати, почувствовала ревность.

Дашка на мои слова пожала плечами.

— Бывает. У одной сотрудницы сын серьезно заболел, так Михаил оплатил ему все лечение и реабилитацию. Все это было анонимно, но бухгалтерша потом проболталась и узнал весь отдел. Неслыханная щедрость, я тебе скажу! Там немаленькая сумма получилась, знаешь ли!

Почему-то хотелось поморщиться, но я с трудом сдержалась.

Слабо верилось в то, что этот черствый сухарь способен на человеческие чувства и сострадание в целом. Он ведь каменный! А тут аукцион неслыханной щедрости закатил!

— Слушай, — вдруг вспомнила я. — А что ты там вчера говорила про подкошенное здоровье Воронова? Что ты имела ввиду?

Блондинка помрачнела и покрутила в руках полупустой стаканчик.

— Понимаешь, Михаил больше года боролся с болезнью. Потерял компанию, мать умерла. А когда окреп, пошел на поправку, то создал все с нуля. Не смотря ни на что, он хороший человек.

— Что еще за болезнь? — приподняла я бровь. — Как давно это было?

— Опухоль в мозге. Вот уже как три года у него ремиссия.

Я смотрела сквозь девушку и не могла поверить своим ушам.

Воронов страдал и боролся с недугом, а меня не было рядом с ним. Даже после того, как он прогнал меня, я бы вернулась и помогла мужчине всем, чем только могла. Теперь меня мучил один вопрос: знал ли Михаил о болезни, когда порвал со мной? Или это было после?

— Что-то ты побледнела, — Даша поднялась и подошла к столу. — Тебе нехорошо?

— Все нормально, — опомнилась я. — Просто… я не знала об этом.

— Ничего страшного. Горыныч выздоровел и полон сил. Молодец мужик, сильный.

Я только лишь кивнула.

Бросив взгляд на часы, Даша вздохнула и попрощалась, сославшись на то, что ей нужно было идти работать.

Я осталась одна.

В голове у меня роилась тонна вопросов, на которые мне бы хотелось услышать ответы и это не давало мне покоя.

Допив кофе, я около двух часов просидела над документами, стараясь вникнуть в их суть, но смысл постоянно ускальзывал.

Тут в дверь снова раздался стук и в кабинет влетел Глеб Викторович, улыбаясь во все зубы. Он напоминал мне какого-то маньяка, так что зрелище было так себе.

Мужчина вовсе не был уродом, но меня постоянно от него что-то отталкивало, и это было вовсе не снятое с безымянного пальца кольцо, от которого на коже осталась белая полоса — скорее хитрый взгляд крохотных глазок, которые старались отметить любую деталь.

— Верочка, доброе утро! — он прошел к моему столу и остановился.

— Доброе, — отозвалась я, внутренне сжимаясь от его обращения ко мне. Никогда не любила эти уменьшительно-ласкательные. К тому же, этот тип, кажется, совсем не в курсе, что такое деловая этика.

— Я пришел предупредить вас о том, что вам придется присутствовать на встрече с китайцами сегодня. Она назначена через час. На месте посмотрите договор, внесете правки, если потребуется. Без вас никак.

Я молча кивнула.

— Хорошо, я буду. Куда мне подойти? — спросила, сохраняя холодность.

— Я за вами сам зайду, — Глеб Викторович улыбнулся, но от этой его улыбки мне стало нехорошо. Каким-то мутным был этот человек. Не нравился он мне. — А то вдруг заблудитесь.

— Ладно, — кивнула я и опустила взгляд в бумаги, намекая на то, что разговор окончен, мне нужно работать, а ему уходить восвояси.

Но он не спешил покидать мой кабинет.

— Может быть, пообедаем сегодня? — вдруг спросил мужчина, опираясь руками о мой стол.

Я подняла на Гуркина взгляд.

— Вынуждена отказаться. Я уже иду на обед с Дашей.