Отец моего врага

Тогда женщина махнула рукой, и в комнату вошло шесть человек. Пространство было настолько огромное, что мы не ютились, а находились друг от друга на приличном расстоянии. Я не сразу заметила в руках гостей инструменты. Они приветливо поздоровались, занимая свои наверняка давно определенные позиции, а затем заиграла приятная, мягкая инструментальная мелодия, проникающая в самое сердце своей легкостью и динамикой.

— Вот это да! А вы романтик, Прохор Германович! Вы такое шоу всем гостям будете устраивать? Умно-умно... — закрыв глаза, я откинула голову назад, позволяя себе раствориться в моменте. — И все же, дело срочное. Пока вам несут заказ, могу я наконец перейти к делу?

— Конечно, любимая, — что-то громко зашуршало, и я с интересом открыла глаза, чтобы шок окатил меня лавой и пригвоздил к месту. В руках Прохора Германовича был огромный букет роз, а сам он стоял перед моим стулом… На коленях. Так, словно не упал, споткнувшись, а сделала это по собственной воле добровольно! 

— Что вы… — дыхание перехватило, словно кто-то сжал легкие. Кислорода резко начало не хватать, а музыка стала давить на виски. Я сжала их руками, нервно бегая глазами по комнате. — Не понимаю…

— Я люблю тебя, — прошептал он, смахивая со лба каплю пота. И только когда ректор опустил руку, я увидела в самом центре букета огромный прозрачный камень, сверкающий, как луч света во тьме, на изящном золотом колечке. — Выходи за меня замуж?

Глава 22

Я могла бы солгать, мол сердце мое не вырывалось из груди в тот момент… Что я не тряслась от шока, голова не кружилась… Но на самом деле что-то внутри щелкнуло, резко и безвозвратно. Глядя на Прохора Германовича, меня вдруг осенило: все, что нас окружает, — временные трудности. И вон она, та реальность, ради которой хочется с ними бороться. Вот, ради каких моментов стоит жить: рисковать, стараться, куда-то бежать.

Разум кричал твердое и единственное «Нет!», но в этот раз я была на стороне сердца и отдалась ему всецело, удивленно для самой себя прошептав:

 — Я согласна!

Королев замер, настороженно бровь приподнял, напряженно хмыкнув:

— Даже подумать не хочешь?

— Не-а.

— А как же все эти девичьи законы, а-ля «набей себе цену»? — махнул рукой ректор.

Сложив руки на груди, я подбородком кивнула на кольцо:

 — Много кому предложение уже делали? Есть с чем сравнивать?

Он вдруг резко посерьезнел, вытянулся по струнке, отрапортовав:

 — Нет. Только тебе, Персик.

«У него ведь дочь вроде как есть. Разве они не женились с ее мамой?» — возник резонный вопрос в голове. Помня, что однажды ректор мне уже соврал, я протянула задумчиво:

— Слишком много вы тогда про девушек в подобных ситуациях знаете… Заставляет задуматься!

— Так-с, знаешь что?! — рыкнул тот, вскакивая на ноги и буквально выдирая из букета то самое колечко. Прохор Германович подкинул букет в мою сторону, я испуганно вытянула руки вперед, пытаясь поймать тот в воздухе. В это время ректор спокойно надел кольцо мне на палец, а затем сам цветочки удержал и даже отдал официантке, чтобы та их в вазу поставила. — Слово не воробей, назад не поймаешь. Сказала «Да!», значит — да!

Прикусив губу, чтобы не рассмеяться, я рассматривала кольцо в полном неверии и непонимании происходящего:

— Вы подумать мне предлагали же!

— Поздно! — махнул рукой он, гневно сверкая голубыми глубинами. — Птичка в клетке.

Демонстративно обернувшись по сторонам, я невинно поморгала глазами:

— Какая еще птичка?

— Эта! — я и пискнуть не успела, как оказалась закинута на плечо мужчины. Первой мыслью было сжать кулак, чтобы безумно дорогое на вид кольцо не затерялось где-то в полутьме черного пола. А затем вдруг поняла, как оно вообще может затеряться, если мой палец УЖЕ отваливается от тяжести огромного камня. Поэтому уперлась ладонями в спину ректора, завизжав:

 — Что вы делаете?! Тут же люди кругом!

— Не переживай, девочка, — успокоил он меня голосом маньяка, поспешно куда-то удаляясь. — Мы через служебный вход выйдем.

— Это похищение?! — с сарказмом хмыкнула я, на что получила довольное до умопомрачения:

 — О да! Оно самое!

— Так… Это… — я растерялась настолько, что упустила тот момент, когда нужно было следить за дорогой. Посему, когда Прохор Германович в очередной раз свернул, — окончательно поняла, что не выберусь сама из этих нескончаемых лабиринтов. Оставалось только мотылять ногами, крича: — Это запрещено! Статья!

— Пфф, Персик! — звонкий шлепок по пятой точке эхом разлился по пустынному помещению, переливаясь в дрожь на моем теле. — Ты бы знала, сколько я уже статей о себе прочитал, ооо! Вряд ли ты сможешь меня чем-то удивить…

— Так я не об этом вообще-то… — внезапно Королев замер, и я затаила дыхание, переставая разговаривать. Мужчина набрал код на панели, открывая пожарную дверь. На улице стоял адский холод, снег тут же облепил мои волосы и одежду. Пришлось напомнить: — Прохор Германович! Вы не забыли, что зима на улице? Я вам не Снегурочка!

— Знаю, знаю, любовь моя! — воскликнул тот, держа меня одной рукой, а второй открывая машину ключом из кармана. — Будем сейчас тебя греть.