Отец моего лучшего друга

Праздники перестали очаровывать меня, превратились просто в еще один день, что нужно пережить. Тетя Вера и дядя Боря привыкли праздновать Новый год с одним салатом и бутылкой шампанского. Когда в их жизни появилась я, то в праздновании мало что поменялось… для меня отдельно стали покупать апельсиновый или персиковый сок. А к часу ночи, когда за окном переставали греметь залпы салюта, мы все отправлялись спать. Я была взрослой. И как бы тетя Вера и дядя Боря не старались обо мне заботиться, я была взрослой и чужой. И для чужой меня, что скоро упорхнет из их семейного гнезда, никто не стал изменять традициям. А мне самой не хотелось чего-то просить, а тем более требовать… Той Даше было не до праздников. Той Даше пришлось зализывать слишком глубокие раны.

Ник решает не мучить прислугу, и дает пару дней выходных, лишь наказывает запастись продуктами, а с остальным мы должны будем разобраться сами.

На новогодний стол решаем сделать пару салатов, бутерброды с икрой и приготовить мясо на гриле. Нас все равно только двое. Так что и учитываются вкусы только нас двоих: мне любимый греческий салат, а Нику захотелось оливье.

Заранее подготавливаю ингредиенты для салата, Ник колдует над мясом.

Так странно и непривычно заниматься приготовлениями к празднику с кем-то. Совсем отвыкла от этого. Тетя Вера не пускала меня на кухню, говорила, что сама справится. От меня требовалось: приготовленный салат есть. Теперь же мне предстоит его готовить, как когда-то с мамой... Только мамы рядом больше нет. Зато есть воспоминания, что ее голосом нашептывают, как и что нужно делать. Как правильно варить, как красиво нарезать.

Стараюсь держать эмоции в узде. Время не лечит, просто дает возможность смириться. Когда ситуация превращается в данность… ничего не вернуть. Точка.

— Так непривычно, самостоятельно готовиться к Новому году, — нарушает затянувшуюся тишину Ник. — Всегда это делал кто-то другой. Мы просто садились за готовый стол и… праздновали.

Его глаза как будто тухнут и он куда-то проваливается. Решаю его не трогать, у каждого свои черти. Каждый с ними уживается по-своему. Кто-то напивается, кто-то танцует.

Ник почти не говорит о своей семье. А сама я знаю лишь о Чудовище, что пытается отравить мою жизнь. Не может Чудовище смириться, что такая сиротка-нищенка, как я, занимает слишком большое место в жизни Ника. Это даже не ревность, это что-то более злобное и извращенное. Где одно чудовищно эгоистичное создание хочет изгадить жизнь всем, своими ручонками всюду залезть и испортить испортить испортить…

До сих пор жалко ту сумку, что Чудовище изрезала ножницами. И бирюзовую блузку, что залила гранатовым соком. А юбка… пришлось снимать с Ника футболку, чтобы прикрыть свой полуголый зад. Хорошо, что Ник очень высокий, и футболка заменила мне платье. И хорошо, что кроме футболки у Ника была толстовка. А то пришлось бы ему разгуливать с голым торсом.

И умеет же портить вещи с таким профессиональным энтузиазмом, что восстановлению они не подлежат!

— Бесит! — от злости втыкаю нож в доску, чуть не задевая собственные пальцы.

— Осторожнее! — выводит меня из мыслей встревоженный крик Ника. — Не поранилась?

— Просто задумалась, — кидаю нож на столешницу и выдыхаю. — Все эти приготовления… раскрывают старые раны. Кажется, что все зажило и можно жить дальше, но блядь! Давай выпьем?

Ник смотрит как будто сквозь меня:

— Сам пока не буду, но тебе налью.

Через пару минут передо мной возникает стакан с виски. Виски… его становится слишком много в моей жизни.

— Спасибо, — салютую стаканом Нику. — За нас! И за Наступающий Новый год! Пусть он не будет драть нас так сильно… блядь, мне же нельзя такое желать, даже говорить вслух — накаркаю.

— Воронов здесь я, а каркаешь — ты. — Иронично замечает Ник.

— А ты смешной, сожру тебя последним. — Опустошаю бокал.

— Налить еще?

— Нет, хватит с меня, теперь только вечером. — Отмахиваюсь от заманчивого предложения. Мне и правда хватит.

Алкоголь медленно ударяет в голову, снося лавиной мысли. Болезненные, и такие сейчас лишние, мысли.

— На часах уже почти четыре, а мы еще даже не обедали.

— В морозильнике есть домашние пельмени. Будешь? — Ник умеет соблазнять.

Как же я давно не ела домашние пельмени. С того момента, как умерла… отгоняю грустные мысли. Хватит на сегодня. Еще не хватает забиться куда-то в угол и рыдать.

— Конечно, буду, это же пельмени!

Обед плавно переходит в просмотр сериала, надо же чем-то занять время. Тяжкие мысли окончательно глохнут, освобождая голову. Настроение улучшается. А всего-то нужно было отвлечься на что-то залипательное.

Не можешь победить — заглуши, так себе стратегия, но ведь хороши все способы.

До Нового года остаётся полтора часа, а это значит, что пора завершать приготовления. Быстро доделываю оливье, перехожу к греческому салату. Остаются бутерброды, но их в последнюю очередь, чтобы тот мягкий батон не успел подсохнуть. А к мясу я даже притрагиваться не буду.