Отец Арсений

Потом стало понятно, что молитва «Царице моя преблагая, надежда моя Богородице…» была любимой у о. Арсения, и многим, пришедшим в горе, читал он ее.

Мария Тропарева (1964–1975 гг.).

Воспоминания Даниила Матвеевича о лагере

и о спасении его о. Арсением были записаны в 1965 г.

доктором Ириной Николаевной.

Из архива В. В. Быкова (получено в 1999 г.).

БЕСЕДА

28 июля 1965 г.

Это моя третья запись беседы-разговора о. Арсения; я записывала то, что слышала, когда приезжала. Существует довольно много других записей, сделанных теми, кто приезжал в другие дни.

Свои беседы, разговоры со своими духовными детьми о. Арсений всегда вел с точки зрения учения Церкви, ее канонов и установившихся преданий. Очень не любил говорить о последователях мистических учений: теософах, антропософах, йогах, индийских учителях-гуру, Блаватской, спиритах и тому подобных последователях псевдорелигий.

Однажды мне пришлось присутствовать в одном доме в Москве, куда он приехал к своей больной духовной дочери Анне Федоровне. Приходило, конечно, много духовных детей, с каждым надо было поговорить, посоветовать, поэтому и прожил он шесть дней. Один вечер был полностью испорчен. К больной родственнице зашел ее племянник, человек уже в летах, представительный, заведующий какой-то кафедрой в МГУ. Поздоровавшись с о. Арсением и узнав, что он священник, обрадовался и, называя о. Арсения «батюшкой», сказал, что уже давно хотел поговорить в домашней обстановке со священником. Мы все (нас было шесть человек, кроме больной) с интересом смотрели на пришедшего, но не предполагали, о чем пойдет разговор.

«Слушаю вас», – произнес о. Арсений. И произошло что-то необычное. Племянник заговорил, и, словно из рога изобилия, пошли вопросы: «Блаватская, масоны, йоги, учение Рериха, антропософы, спириты, теософы, учителя-гуру» и так далее. Мы сидели, а он все говорил и говорил не переставая, противопоставляя мистические учения христианству, православию; остановить его, вставить слово было невозможно. «Вы священник и должны разбираться в этих вопросах», – закончил он разговор. Но как только о. Арсений хотел ответить, племянник снова заговорил. Его тетка Анна Федоровна, чувствуя создавшуюся неловкость, сказала: «Кирюша! Дай ответить о. Арсению». – «Да я еще и половины не сказал», – ответил Кирюша и продолжил, – «Отец Арсений! Вам, вероятно, приходилось знакомиться с этой сейчас важной в человеческой жизни мистикой, охватившей все страны мира?» – «Приходилось», – сказал о. Арсений и стал отвечать племяннику, но он не только отвечал, но и задавал вопросы, на которые Кирюша не мог ничего толком ответить, явно показывая, что в мистических учениях абсолютно не разбирается. Он знал только их названия, а когда перешел на критику православия, обнаружил полную несостоятельность, запутался, да так запутался, что вызвал у всех сидящих смех. Доктор физико-математических наук Ангелина Николаевна, духовная дочь о. Арсения, человек резкий и раздраженный тем, что пропадает вечер, которого каждый из нас ждал с нетерпением, сказала: «Кирилл Михайлович! И ежу понятно, что в этих вопросах Вы совершенно не разбираетесь, так для чего разговор затеяли с о. Арсением? Да каждая из здесь сидящих знает больше вас! Что такое антропософия, учение Блаватской, теософия, я сама Вам за о. Арсения отвечу». И в течение пятнадцати минут она рассказывала об этом Кириллу Михайловичу, закончив: «Все эти учения придуманы темными силами для отвлечения людей от христианства. Человек вы русский, профессор МГУ, тетушка ваша глубоко верующая, так вам православное вероисповедание знать надо обязательно. Знаю, что дед Ваш был священник. Стыдно мне за Вас!» Племянник обиделся и, попрощавшись, быстро ушел. Анна Федоровна, его больная тетка, сказала: «Спасибо тебе, Ангелина, что поставила его на место!» Отец Арсений, чуть-чуть улыбнувшись, произнес: «Немного резко Вы его осадили, Ангелина Николаевна». Было уже поздно, всем надо было уходить, вечер полностью пропал.

Вспомнила об этом разговоре потому, что 28 июля, когда мы собрались в столовой и ждали интересной беседы о. Арсения или воспоминаний кого-либо из присутствующих, создалась обстановка, подобная той, которая была в Москве при профессоре Кирилле Михайловиче.

Незнакомая многим женщина, приехавшая из Костромы с Ольгой Петровной, старинной духовной дочерью о. Арсения, задала вопрос о снах и связанных с ними предсказаниях, откровениях и даже беседах с умершими. Вопрос задала совершенно серьезно, видимо ожидая, что ее сны и видения в «тонком сне» действительно вещие и рассказав их, она получит от священника одобрение и разъяснение. Женщину звали Валерия Валентиновна. Начав разговор, она сказала, что три года назад умерла ее мать, с которой у нее была необычайная духовная дружба; они почти не расставались, даже уход на работу доставлял той и другой страдания. Все делали вместе, и после смерти матери она постоянно видит ее, говорит с ней, советуется и почти реально физически ощущает ее присутствие.