Отец

Иоосеп Кальюс понимал, почему он, в отличие от прежних боевых заданий, чувствовал себя по-иному. Ведь поблизости был родной очаг.

Он знал здесь каждую дорогу, каждую тропку, и кому, как не ему, руководить нынешней операцией! Но вот сегодня, заглянув через щель в хуторской сарай, он за долгое время впервые увидел свою жену, а потом, склонившись над детской кроватью, ощутил на миг тёплое дыхание спящего сына. В заплечном мешке у Кальюса лежал сейчас свежий домашний хлеб, и невольно в памяти воскресали события минувших дней. Думалось и о будущем. От этого росло беспокойство, с которым приходилось бороться, которое нужно было сдерживать, чтобы ничто не мешало предстоящей операции.

Трое мужчин ушли в туманную и тёплую весеннюю ночь. За лесом тянулся заливной луг; чем ближе они подходили к реке, тем влажнее становилась земля под ногами.

Но Иоосеп и в темноте легко отыскал путь посуше — вдоль бровки канавы, которая вскоре вывела их к реке. Тут они нашли лодку, привязанную к корневищам ивы. Стояла пора, когда хорошо ловилась рыба, и поэтому лодка была в полной исправности, даже вёсла лежали на днище — только греби.

Издалека, со стороны шоссе, доносился ровный шум моторов.

В крестьянской лодке как раз уместились все трое, их оружие и котомки. Плывя вниз по течению, они должны были добраться до моста на шоссейной дороге, по которой немцы отправляли через Эстонию полученные морским путём боеприпасы и артиллерию для Восточного фронта.

Сегодня этот мост, так же как и некоторые другие, расположенные по этой магистрали, должен был взлететь на воздух.

Иоосеп Кальюс веслом направлял лодку, а сильное течение полой воды несло её вперёд. Сейчас уже не было времени вспоминать летние воскресные утра, когда он с сыном ходил на рыбалку. Сейчас требовалось внимательно следить за тем, чтобы не всплеснуть воду веслом, чтобы ничто не выдало их. Мост охраняется, и только в полной тишине смогут они незаметно для вражеского часового подплыть по течению к цели.

— Теперь тихо! — прошептал Кальюс товарищам.

Чем ближе к мосту, тем уже становилась река, широко разливавшаяся в лугах, и тем сильнее несло их течением. Было темно, навис туман. Часовой не приметил людей в лодке, и те не видели его, а только знали, что он поблизости.

Шум моторов на шоссе приближался. Было ясно, что это идёт не автомашина, а трактор или танк.

Кальюсу удалось ухватиться за край мостового быка. Быстро обернул он вокруг бревна снятый с винтовки ремень и по локоть сунул руку в петлю, с таким расчётом, чтобы удержать лодку на месте и чтобы рука оставалась свободной. Товарищи подали ему взрывчатку. Он, стоя в лодке, заложил её между брёвнами. Потом, отмерив ощупью кусок фитиля, Кальюс соединил его с самодельным взрывателем и открыл крышку курительной трубки, чтобы зажечь от неё фитиль.

Тем временем шум на шоссе нарастал.

Нет, на этот раз нельзя положиться на один лишь фитиль. Вдруг та машина, что грохочет сейчас на шоссе, успеет перебраться на другой берег. Надо действовать надёжнее. И Кальюс решил воспользоваться ручной гранатой и мотком крепкой лески, лежавшим у него в кармане. Он привязал к взрывчатке гранату, а леску — к кольцу предохранительной чеки. Затем лодку опять пустили по течению. Иоосеп осторожно перебирал пальцами, разматывая леску, но не выпускал из рук и рулевого весла. Его товарищи сидели, взяв автоматы на изготовку. Лодка прошла метров около ста, когда моток лески подошёл к концу. Пришлось остановиться у прибрежного ивняка и, ухватившись за его ветки, ждать, пока шум не достигнет моста.

Наконец громкий рёв мотора раздался на булыжнике предмостного пригорка.

Кальюс держал леску. Один из его товарищей уцепился за ивняк. Другой приготовился оттолкнуть лодку и налечь на вёсла.

Теперь уже на слух, ясно различалось, как тяжкая поступь тракторных гусениц перешла с булыжников на гулкий настил моста.

Кальюс дёрнул длинную, погрузившуюся в воду леску.

Вдруг она ослабла.

Вспыхнул сноп светло-жёлтого пламени, при свете которого на мгновение показалось тяжёлое орудие, прицепленное к трактору-тягачу. Долей секунды позже раздался оглушительный взрыв, потрясший воду и землю…

Сила течения и энергичные взмахи вёсел уносили лодку с тремя людьми вниз по тёмной, туманной реке к большому лесному болоту.

3

Наступил новый день с ясным солнцем и тёплым весенним ветерком. Утренние часы Хенн провёл на дворе, в поисках, чем бы заняться. Но мысли у него были далеко, старика дяди не было дома, и время тянулось очень медленно. Он увидел за амбаром кирпичи, аккуратно сложенные в штабеля, и его потянуло на родное пепелище — поотбивать с печных кирпичей обгоревшую рыхлую глину и сложить их вот так же рядами. Когда вернётся отец и начнёт строить дом, их удобнее будет брать.

Хенну очень хотелось пойти на пожарище, однако он никак не мог улучить подходящую минуту, чтобы отпроситься у матери. Мать сегодня снова была какая-то странная. Она ходила мимо Хенна не говоря ни слова. Это обеспокоило его — мать, казалось, чем-то встревожена. Она чего-то ждала или боялась — Хенн не мог разобраться.