Отдых в Греции

Я вхожу в летний, мокрый лес только что после дождя. Как-то загадочно-пасмурно. Как-то обволакивает… Бывают летом какие-то странные тихие дни, когда пасмурно, тепло, нет ветра, и недавно прошел дождь. В лесу почему-то очень просторно, можно спокойно шествовать по нему. Деревья прямы и велики. И построены как будто в предзаданном порядке, ты входишь и входишь в лес, и этот порядок все разворачивается и разворачивается. Но нет никакой искусственности; нет, этот порядок сам как-то возник. Я иду и с глубокой благодарностью смотрю на мокрые, или уже сырые, деревья. Деревья — почти наши осины, но какого-то большего размаха, замаха, величия. Очень странно и здорово здесь идти.

Чу!

Где-то в глубине леса мне померещился легкий желтый огонек. Что это было? Огонька уже нет.

…И меня вдруг охватывает такое счастье, что я просто не выношу, не могу идти и сажусь на первый подвернувшийся пень. Я начинаю слышать свое тяжелое, переполненное восторгом дыхание. Я вспоминаю желтый огонек, и что-то екает в груди, и словно булькает где-то в горле. Мне хочется стонать, но покидают силы. Деревья темнеют надо мной…

Я в затемненной комнате, которая раньше была больше, но теперь сузилась. В воздухе сильно чувствуется запах эвкалиптовой настойки. Очень велик комод, половина пространства комнаты заполнена им. Занавески на окне сомкнуты. Лебеди на занавесках. Но это неважно. И что комод — тоже неважно. Важно, что она ушла от меня. Так непоправимо ушла. И я остался один, с этим комодом, с этим больничным запахом, с этими лебедями на занавесках. Мокро в глазах. Пальцы в чем-то коричневом, засохшем, медицинском. Понюхал — йод. Почему йод? Иногда я пытаюсь немо воззвать к ней, как-то заклясть… Ты понимаешь, что ты сделала? По-моему, ты просто не понимаешь! Но нет. У меня нет сил вернуть ее. И нет сил понять, что она прекрасно все понимает.

Нет, пожалуй, именно эти-то картины и не передашь. Жалко, мне они кажутся чуть ли ни самым главным во всей моей жизни.

А завтра я опять пойду к морю, созерцать вечность.

Меня ждет Петербург. Там уже ангелы осени кружат в небе. Осенью я все время всматриваюсь в небо, и иногда мне кажется, что я увидел их. И рассеянный свет ранней осени из окна, и слабый раствор заката. И водоросли в канале Грибоедова, и на Марсовом поле все тот же огонь рвется из земли. Но никого не может он согреть. Осеннее небо. Его тревожная сырая синева ясно и холодно проглядывает между облаками, синие сырые раны в облаках; меня томит этот осенний воздух, томит и усыпляет, но не дает спать; осень, каждый год, каждый раз я прихожу на чью-то очень важную для меня могилу …горьковатый яд осени… мокрая осиновая кора… горьковатая… Но кто томится там, в этой могиле? томится и взывает ко мне? Я не знаю. Нерассасывающийся, непроглатываемый ком в горле. Философия осени. И солнце, вдруг охладевшее к нам, а мы уж было ему поверили. Вы когда-нибудь видели в городе березу? Осеннее небо. Всю синеву уже засосало светлой серостью. Эта светлая, томительная, осенне-небесная слепота.

Но небо опять станет синим. И лужи станут синие, как северные озера…

Все это ждет меня. Но пока я в Греции. Отдых в Греции продолжается.