Отдать якорь. Рассказы и мифы

Следующий рейс ознаменовался новым почином, претворённым в жизнь при вхождении в зону Датских проливов. В этих местах берега Скандинавии и Западной Европы сходятся столь близко, а призрак скандинавского социализма становится столь явным, что иногда хочется потрогать его рукой. И чтобы этого не произошло в яви, была выставлена партийная вахта. О! – Многоуважаемый читатель! Партийная вахта в период развитого социализма – это пик высочайшей бдительности и радения за стадо пасомое. Заключалась она в том, что в местах «соприкосновения с противником», где имелась хоть малейшая возможность дезертировать и покинуть пределы суверенного государства, – а борт судна считается территорией государства, под флагом которого оно зарегистрировано, – звучала команда: «Коммунисты – к борту!» По мнению организатора нового почина, это равнялось команде «Коммунисты, вперёд!», когда политрук поднимал в атаку своих бойцов, идущих на смертельный бой с врагом. Правда, тогда, в Отечественную, идти первым под пули было своего рода честью для истинного коммуниста, и, само собой, – героизмом. А здесь весь «героизм» сводился к тому, что коммунист (и только коммунист), ставший по команде к борту, должен пресечь любое намерение беспартийного (т. е. не коммуниста) прыгнуть за борт. А прыгнув за борт и преодолев двухсотметровую водную дистанцию стилем «кроль», можно оказаться, в конце концов, на «вражеском» берегу: на датском или шведском, смотря с какого борта решится прыгнуть доброхот. Конечно же, желающих по осени прыгать в воду остывающего пролива с риском попасть под винты идущего следом парохода не нашлось. Хотя, при удачном заплыве, маячила вероятность буквально через какие-то там полчаса, час «наслаждаться» всеми прелестями капиталистического образа жизни. Но и здесь не было резона. В конце рейса наше судно всё равно заходило в один из иностранных портов, откуда убежать было гораздо проще и без малейшего риска для жизни. Это только нездоровая тяга к западным ценностям и какая-то воистину животная непосредственность могли подвигнуть некоего отщепенца ухнуть головой с верхней палубы в быстротекущие воды Зунда. При такой постановке дела вероятность быть вынесенным в Северное море гораздо больше, чем оказаться на вожделенном берегу Западной Европы.

И, тем не менее, основания для столь нелогичных и, на первый взгляд, неумных действий, имелись. Оказывается, на одном невизированном БМРТ, который по своему статусу не мог заходить в иностранный порт, нашёлся один матрос-доброволец, летним месяцем спрыгнувший со своего родного траулера. Случилось это напротив шведского порта Хельсинборг. Удачливый беглец, сделав несколько взмахов по водной глади пролива, оказался на борту подобравшей его прогулочной яхты, подвернувшейся на пути его стремительного движения к загнивающему Западу. А траулер, не имеющий права совершать какие-либо непредусмотренные манёвры в узкостях пролива, пошёл себе дальше на промысел окуня в Норвежское море, но уже без одного штатного матроса. Я думаю, на улове это никак не сказалось, а вот «ценные указания» в виде циркуляров о повышении бдительности на флотах Балтики разошлись.

Наш Перелыкин отреагировал на это внеочередным партийным собранием, на котором выразил следующую мысль:

– Мы сюда, товарищи, не галушки пришли есть. Нам партия доверила передовой фронт борьбы с происками капитализма, ёпэрэсэтэ. А некоторые, понимаешь ли, подставляют ножку нашему паровозу, который на всех парах летит куда? Правильно, к коммунизму. И другого пути у него нет. И я, как рядовой кочегар этого паровоза, не позволю, чтобы некоторые недальновидные личности выскакивали на ходу из нашего дымящего всеми своими резервами поезда, ёпэрэсэтэ. Чтобы было понятнее, поясняю: два месяца назад с калининградского траулера сбежал, ёпэрэсэтэ, один слизняк – матрос-добытчик. Сбежал, я вам доложу, самым бессовестным образом – спрыгнул с борта и был таков. Его тут же подобрали шведы, как утопающего, ёпэрэсэтэ. А на берегу он, гад подколодный, попросил политическое убежище. Предатель трудового народа! Таких мы будем гвоздями прибивать к позорному столбу истории, ёпэрэсэтэ! Короче, ёпэрэсэтэ: завтра входим в зону проливов; все коммунисты должны встать к борту, согласно составленному мною расписанию. Ни один подлец, ёпэрэсэтэ, не должен повторить попытки того сбежавшего предателя и подонка.

– Может, лишнее, Валентин Сергеевич, – раздался голос из партийной аудитории, – мы здесь все, вроде, проверенные…

– Вроде, ёпэрэсэтэ, – передразнил докладчик, – вроде – у бабки на огороде. Мы здесь никакой психотерапевтизм разводить не будем. Пресечём в корне любые происки и попытки обмотать нас вокруг пальца. В узкостях в районе Мальмё, Копенгагена и Хельсин-гёра будем стоять у борта так, чтобы каждый партиец видел другого. Чтоб ни одна собака не проскочила между вами, ёпэрэсэтэ! Если возникнут какие подозрения или попытки кого-то из членов экипажа близко подойти, понимаешь ли, к ограждению, пресекать в корне!