Отчим

— Что, блять, повоспитывать решил впервые за пять лет? Да пошел ты нахуй!

— Это ты сейчас пойдешь нахуй из моего дома! Выражения выбирай!

— Какой же ты конченый мудила. Тебя вообще ебет: курю я или нет?

— Будешь совершеннолетней так пиздуй курить, бухать, да хоть колоться. Пока сидишь в моем доме и тратишь мое бабло, правила устанавливаю я!

— Да подавись ты своими хуевыми правилами! — в Лешу полетел и второй окурок.

— Какого хуя ты вообще шляешься по моей комнате и трогаешь мои вещи, пока меня нет?

— Сигарет, блять, жалко? Серьезно? Куплю новые, не переживай!

— В комнату мою не ходила чтобы больше. В твою так только с блядским ритуалом можно попасть, а моя скоро общественным местом станет.

— Какой же ты еблан, Леша. Пиздуй в свою драгоценную комнату и кури блядские сигареты. Чтоб тебе одна в горло проскользила и сдох страшно и болезненно! А я, блять, не зайду, чтобы херакнуть в солнечное сплетение, потому что ты ебаный собственник, таким и сдохнешь, блять!

— Блять, — растянул Леша и хлопнул дверью с обратной стороны.

Ему казалось, что он чувствует, как расплавляется мозг. За пять лет жизни с Яной он научился останавливаться, когда хотелось ударить. Собственная медитация с сигаретой во рту на балконе под хеви-метал сделала свое дело. Стараясь не думать об очередной идиотской ругне с наглой малолетней засранкой, он закончил работу на сегодня, заказав недостающие детали из зарубежных складов.

Из комнаты он вышел только часа через два. Сокрушенный запахом еды, Леша непроизвольно завернул на кухню. Казалось, Яна только этого и ждала: как только он вошел, она засияла, как отполированный бампер. Ни следа злобы или заносчивости, сама любезность с белозубой улыбкой в треть лица.

— А я пожрать приготовила, — стрельнула она глазками. — Я же знаю, что ты так ничего и не сожрал. Если бы не я, давно бы уже сдох от голода.

— Доставки еды же не существует.

— И что ты в последний раз заказывал? Пиццу в две тысячи восьмом? Даже заказываю я, тебе просто лень разобраться в этой хуйне, — пожала плечами Яна.

— Что приготовила?

— Хуй догадаешься, — пихнула его плечом Яна. — Борщ.

— Ты приготовила ебаный борщ?

— Неожиданно, да?

— Он хоть съедобный?

— Он охуенный.

Поставив перед Лешей тарелку и банку со сметаной, Яна уселась напротив, умиленно сложив руки под головой. Попробовал он не без опаски, и лицо перекосило еще сильнее, чем когда увидел ее с сигаретой.

— Правда, охуенный?

— Да. Ты умеешь варить борщ?

— Мне кажется, я умею в этой жизни все.

— Просто так хуй бы ты стала варить борщ. Произошла какая-то хуйня, да?

— Как сказать, — вздохнула Яна. — Тебя вызывают в школу.

— Что блять?

Леша подавился борщом. Лицо Яны мрачнело также стремительно, как он пытался откашлять кусок картошки.

— Ну прости, я не думала, что так будет.

— Что ты, нахуй, уже натворила?

— Ничего.

— Не пизди.

— Да серьезно. Просто из-за неуспеваемости, пара прогулов, — взгляд Леши заставил Яну добавить: — Пара десятков.

— Пиздец, просто пиздец.

— Слушай, Леша, это в первый и в последний раз. Дальше я со своими проблемами справлюсь сама. Они доебались вообще с нихуя. Я же никогда не срывала уроки, не избивала людей.

— Яна, это ебаная подстава, понимаешь? Какого хуя я должен идти в ебаную школу?

— Ну прости, мой косяк, признаю.

— Вот же пиздец, блять. Они начнут гнать на меня за то, что я хуево справляюсь с опекунством, раз ты такая распиздяйка. Отчитываться перед училками в сорок с хуем лет — мечта всей моей жизни.

— Ну не злись, ну Леша. Поешь борща, но не всю кастрюлю, я сама завтра буду есть.

Перспектива высказывать претензии Яне проиграла перспективе наконец-то пожрать, поэтому Леша ругнулся и продолжил есть.

— Когда нужно прийти в школу?

— Завтра в четыре. Хочешь я тебе пиво куплю? Целый ящик за свои деньги.

— Все твои деньги — это мои деньги.

— Могу картошки пожарить, — игриво вскидывала брови Яна. — Мою фирменную, с золотой корочкой, вкуснее картошки фри.

Леша сражался с ней испепеляющим взглядом, но, как обычно, поднятые бровки победили.

— Только ты почистишь, а я пожарю, окей? — добавила Яна, почувствовав свою победу.

— Окей.

Тот вечер оказался непредвиденно приятным. Настолько покладистой и дружелюбной Яна была, только когда чувствовала свою вину. Было весело, увы, таких легких вечеров становилось все меньше, потому что их заменяли затяжные ссоры. Ловко перевернув шипящую картошку и пританцовывая с лопаткой, Яна со всевозможным чувством напевала:

— Этот мир жесток и нищ, как не глянь, но зато в нем у меня есть она. По ночам она мне в ухо храпит, моя маленькая дрянь.

— Может врубишь что-нибудь другое? Хотя бы попсовых «Pixies»?

— Кто готовит, тот и ставит музло. Охуенная песня и группа охуенная.

— Депрессивная, примитивная хуйня с искажениями, которые не приносят никакого хуева антуража. Только раздражение и желание вырубить нахуй вызывают.

— Да хуй там. «Свидетельство о смерти» — пиздатая группа. Это настоящий андерграунд и лучший отечественный пост-панк.

— Сопливая хуйня о пиздострадании, затертая до дыр.

— Да хуй о ней в массах знают.