Отчаянная девчонка

– Впятером! – поправила меня Мотька. – Валерку забыла? Он столько для нас выведал, а ты его – на помойку? Нехорошо!

– Твоя правда!

– А мне какие задания будут? – поинтересовался Михал Михалыч.

– Вы там с Константином разберитесь, ему ведь надо как-то действовать, – сказала я.

– Хорошо бы ему внешность изменить! – заметил Митя.

– Да ну, толку от этих изменений внешности – как от козла молока! – махнул рукой Костя. – Только хуже внимание привлекаешь! Уж менять внешность, так менять – пластическая операция, это радикально, а парики ваши дурацкие…

Костя все не мог пережить, что в прошлом нашем деле ему пришлось надеть парик с длинными рыжими кудрями.

– Погодите! – вдруг вспомнила я. – Котя же хотел брату письмо написать! Понимаете, он все равно его любит, хотя тот и предал его… Надо, чтобы они встретились, поговорили как люди, может, его брат еще не совсем пропащий!

– Тоже мне, старица Софья, по всему миру сохнет! – возмутился Костя. – Наше дело – преступников ловить, а вытаскивать из болота всяких братьев…

– Нет, старик, ты не прав, – мягко прервал его Митя. – Одно другому не мешает, особенно в данном случае. Что мы тут имеем – преступление, совершенное Кириллом под видом Константина. Однако Кирилл ни за что не хочет убивать брата. А Константин готов ему все простить… Конечно, как говорится, сам бог велел их помирить, и тогда с помощью Кирилла мы легко накроем этих бандитов!

– Это если он согласится нам помогать! – напомнил Костя.

– Попытаться мы обязаны! Михал Михалыч, вы не отвезете девочек к себе, пусть этот Котя письмо брату напишет.

– Ясное дело, отвезу, только давайте сейчас позвоним ему, пусть берется за письмо, пока мы доедем, да мне еще заправиться надо, оно уж готово будет, что зря время терять!

Кошелев позвонил домой, но Котя не брал трубку.

– Боится, наверное, – предположил Костя.

– Похоже на то, – согласился Михал Михалыч. – Ладно, девушки, поехали.

– А вдруг он ушел? – предположила Мотька уже в машине.

– Да куда ему идти!

Котя действительно был дома.

– Ты чего трубку не брал? – накинулся на него Кошелев. – Девицы со страху чуть не померли – а вдруг их герой деру дал!

– Да ну вас, Михал Михалыч! – воскликнула Мотька. – Вечно вы все преувеличиваете. Давай, Сергей, пиши письмо брату!

– А что писать? – растерялся Котя.

– Для начала напиши, что тебе надо с ним поговорить, и если он согласен, пусть подаст какой-нибудь знак! – сказала я.

– Какой знак?

– Ну, к примеру, пусть крынку на забор наденет! – предложила Мотька.

– Крынку? – захохотал Котя. – На забор? Ты что, с Украины?

– Мама у меня с Украины, а я москвичка!

– Нет, крынка не годится… тут надо что-то не бросающееся в глаза, чтобы его дружки ничего не заподозрили, – уже входил в роль Котя.

– Что бы это могло быть… – вслух думала я. – А, я знаю! Пусть он на калитку новую проволочную петлю сделает! Та совсем уже плохая! И никто ничего не заподозрит!

– Отлично придумано! – воскликнула Мотька. – Даже какая-нибудь тряпка на заборе может вызвать подозрения, а петля на калитке… Это здорово!

– Ну хорошо, – сказал Котя, – допустим, он сделает эту петлю, а дальше что?

– А вот тогда и будем думать!

– Вдруг он приведет с собой своих дружков? – поинтересовался Кошелев.

– Не думаю! Он же не хочет убивать брата. Но мы на всякий случай подстрахуемся, будем следить за ним, а ты пока посидишь где-нибудь. Если все чисто, тогда встретишься с братом, а нет – значит, нет.

– Он посидит у меня в машине! – вызвался Михал Михалыч. – Я уж с вами, братва!

– Здорово! Если придется уносить ноги, машина очень даже пригодится, – радовалась Мотька.

– Да, Котя! – сообразила я. – Надо выработать условный звонок, чтобы ты знал, что это мы звоним. Два звонка, потом отбой, потом еще три звонка и отбой, после этого можешь снять трубку.

– Есть, ваша честь! – улыбнулся Котя. – Я думал, такие девчонки только в кино бывают!

Мы простились с Котей, и Михал Михалыч отвез нас с Мотькой на Киевский вокзал. Он хотел довезти нас до самой дачи, но мы сказали, что нам рано еще возвращаться. Послонявшись еще какое-то время по вокзалу, мы наконец сели в электричку.

– Аська! Ты что, все-таки втюрилась? У тебя глаза совсем коровьи!

– А знаешь, что он мне сказал сегодня?

– Что? – у Мотьки глаза загорелись любопытством.

– Что если бы я была постарше, он бы в меня влюбился. И женился!

– Иди ты!

– Честное слово!

– Здорово! Аська, как романтично! И он будет ждать, пока ты повзрослеешь, да?

– Об этом он не говорил.

– Но так полагается!

– Где так полагается?

– В книжках, в кино!

– Ну, он, видно, другие книжки читал!

– Ой, Аська, я тебе завидую, это ведь было почти объяснение в любви! И не от Балабушки, и даже не от Митьки. Этот уже совсем взрослый! Кайф! А он-то тебе здорово нравится?

– Нравится. И потом мне его жалко!

– Ой, тогда это настоящая русская любовь!

– Почему русская? – удивилась я.

– А говорят, русские женщины без жалости любить не могут!

– Ерунда!

– Ничего не ерунда!

В таких вот очень увлекательных разговорах мы и не заметили, как доехали до нашей станции. Было около пяти.

– Мотька, рано нам возвращаться, тетя Липа очень удивится.

– И что ты предлагаешь?