От забора и до обеда

Зам сидел в «уазике» командира полка и весело смеялся, глядя на разгром, учинённый им на песчаном берегу речки. Затем он панибратски хлопнул по плечу водителя машины.

- Поехали на аэродром. Через дырку. Поглядим, сколько времени потребуется нашим бравым лётчикам для явки на боевое дежурство.

Но в дырке, через которую легально и не очень ездили напрямик все военные жители посёлка, стоял часовой. Водитель остановился.

- Чего встал? Поехали!

На зарычавший было мотор часовой среагировал срыванием карабина с плеча.

- О, нихрена!

Генерал-майор выглянул через по-летнему пустую дверцу.

- Сынок! Я – генерал. Видишь?

- Так точно, товарищ генерал!

- Значит, пропусти.

- Нельзя. Начальник караула сказал никого не пускать.

- Матрос! Я – заместитель командующего авиацией и приказываю пропустить меня на аэродром!

- Нельзя, товарищ заместитель командующего.

- Как нельзя? Бля!!! Звони начальнику караула!

- Телефона нет, товарищ генерал.

- О-о! Вот попал! Матрос, ты веришь, что я генерал?

- Не знаю, товарищ генерал. Если начальник караула скажет...

- Он уже ничего тебе не скажет, как только я до него доберусь...!, - генерал покосился на шофёра, который делал вид, что его сильно интересуют показания приборов за баранкой, - Сколько времени нам нужно на объезд?

- Час, товарищ генерал-майор.

- Я дурею! Час. Эй, часовой, сынок, поди сюда. Вот, смотри: у меня погоны. Я – генерал-майор. Мне на аэродром надо. Пропусти.

- Нельзя, товарищ генерал-майор.

- А-а-а! Товарищ матрос! Я вам приказываю пропустить заместителя командующего к его самолёту!

- Нельзя!

- Во даёт! Вот это служба! Вот это выучка! Сынок, подойди ко мне. Я тебе что-то скажу.

Потерявший бдительность солдат подошёл вплотную к машине. Генерал махнул рукой, захватывая берет на голове часового и с силой нажимая на него, повалил часового на задницу.

- Гони!!!

Вслед помчавшейся машине ударил выстрел, затем второй. Уазик, петляя, пересёк взлётную полосу и скрылся за ближайшим капониром.

Генерал поднял голову, поглядел на дырку в тенте над головой, потом обернулся назад и обозрел вторую в задней части машины.

- Вот дурак! Чуть генерала не убил.

Добрался до стартового пункта и позвонил в караулку.

- Начальник караула? Приказом заместителя командующего авиацией объявляю отпуск 10 суток с выездом на родину часовому, который стоит на посту у дырки в заборе. А вам – выговор, за то, что вы приняли караул с повреждением ограждения аэродрома.

Обознался.

Военный был очень малого роста и, чтобы он не комплексовал, на метеоцентре его звали по имени-отчеству. Тем более, что его имя и отчество совпадали с именем и отчеством заместителя командующего.

В тот день произошли несколько невозможных совпадений. На центр был прислан новый служащий, который был не в курсе жизни. И именно в этот день в зал центра заявился генерал-майор Портянченко. Звякнул телефон.

- Ну-ка дай мне этого долбаного Ивана Афанасьевича.

Офигевший матрос протянул трубку генералу.

- Вас…

- Да? Я слушаю.

- Ты где, бля, шарахаешься, зелень пузатая? Хватай карандаш, придурок, пиши метео.

Генерал хмыкнул и передал трубку военному, что сидел за столом. Тот привычно начал наносить данные на бланк. Генерал дождался, когда карандаш перестанет писать и выхватил трубку из руки матроса. Из неё донеслось:

- Только скажи, охломон, что не успел записать. А теперь представься как положено. Кто принял телефонограмму?

- Генерал-майор Иван Афанасьевич Портянченко.

- О-о! Бля, тебя уже в звании повысили! Упал и отжался.

Генерал опять хмыкнул. Подошёл к столу дежурного по центру, провёл пальцем по списку абонентов, и покрутил диск телефона.

- Здравствуйте, товарищ капитан. Портянченко беспокоит. Да-да, здравствуйте. Я тут случайно узнал, что с вашего объекта плохо передают телефонограммы на центр. Вы не могли бы проконтролировать проведение дополнительных занятий с личным составом по изучению инструкций?

Строевая песня.

Жили мы на спортивных сборах отдельно от других военнослужащих, но правила распорядка распространялись и на нас тоже. Особенно изменения этих правил. Изменять правила могли не многие офицеры, но новый комендант гарнизона капитан Берминов этим правом обладал. Ещё на подходе к столовой мы увидели странную для жизни военных картину: прямоугольники построенных воинов подходили ко входу столовой, разворачивались и уходили обратно. Причём, подходили с песней. Пели, надо сказать, так себе.

Быстро проведя разведку, узнали, что теперь в столовую положено идти со строевой песней. Проведя опрос между собой, выяснили, что ни одной общей песни у нас не было, потому что мы были из разных мест. Не дожидаясь, пока нас развернут от входа, мы сами покинули место события бегом. Быстро выучили песню и помчались обратно. У столовой продолжался концерт воинской песни. Выступающие особо не стремились продвинуться в сторону столовой, чтобы усладить уши стоявшего там Берминова исполнением песни. Поэтому, нас пропустили без очереди, жалостливо взглянув на несчастный хор из восемнадцати певцов.

Загодя, мы перешли на строевой шаг, взметнув пыль на дорожке, и запели.