От Вифлеема до Голгофы

Дьявол приближался к Иисусу в эти сорок дней одиночества. Нам не говорят, что делал Христос в эти сорок дней. Ничего не гово­рится нам о его мыслях и решениях, о том, что Он осознавал и чему посвящал Себя в тот момент. Одинокий, Он стоял перед будущим и, наконец, встретил испытания, которые освободили Его от власти Его человеческой при­роды.

По мере того как мы изучаем жизнь Иисуса, это одиночество становится для нас все более очевидным. Великие Души всегда одиноки. Они проходят в одиночестве самые трудные участки длинного Пути воз­вращения. Христос всегда был одинок. Его Дух гнал Его снова и снова в уединение. “Великие религиозные концепции, часто посещающие вооб­ражение цивилизованного человечества, сопровождаются сценами одиночества: Прометей, прикованный к своей скале, Магомет, раз­мышляющий в пустыне, медитации Будды, одинокий Человек на Кресте. Глубине религиозного духа принадлежит чувство покинутости, даже Богом”.[124]

Жизнь Христа поочередно проходила в толпе, которую Он любил, и в молчании безлюдных мест. Сначала Он должен был пройти опыт повседневной жизни в семье, где близость любимых существ могла, к сожалению, лишить Душу свободы; оттуда Он отправился в безлюдную пустыню, где был совершенно один. Он вернулся, и началась Его общественная жизнь, пока ее шум и крики не сменились глубоким внутренним молчанием на Кресте, где, всеми покинутый, Он прошел через тёмную ночь Души совершенно один. И всё же именно в эти моменты полного молчания, когда Душа брошена, оставлена наедине с собой и ниоткуда нет ни помощи, ни протянутой руки, ни голоса поддержки, приходят те откровения и развивается та проницательность, которые дают возможность Спасителю явиться для помощи миру.

112] Христос был искушаем дьяволом. Нужно ли в книге, такой как эта, давать интерпретацию понятию дьявола? Разве не очевидно, что в совре­менном мире существует два преобладающих понятия, причем оба входят в сознание с юности и потому определяют все дальнейшие убеждения – дьявол и Святой Николай, или Санта Клаус? Эти имена воплощают противоположные идеи. Каждое из них символизирует одну из двух главных проблем, с которыми человек имеет дело в своей повседневной жизни. Восточные философы называют их “парами противоположностей”, и, несомненно, действуя таким образом, человек управляет этими двумя аспектами жизни и своим субъ­ективным отношением к ним, что определяет, будет ли его жизнь отзываться на зло или добро. Дьявол – это символ того, что, с человеческой точки зрения, не является божественным, ибо существу­ют дьявольские поступки, сделанные человеком, которые, когда они сде­ланы животным, таковыми не считаются. Человек или лиса, напри­мер, могут совершить набег на курятник, но в первом случае наруша­ется моральный закон, а во втором действует естественный инстинкт. Животное может убить другое животное в ярости или защищая свою самку, но когда человек делает то же самое, то это называется убийством и он должным образом наказывается.

Санта Клаус (Рождественский Дед, или Дед Мороз) – это воплощение того, что неэгоистично, бескорыстно; он символ дарения, пожертвования и Христова Духа, поэтому он стоит перед человеком как напоминание о Боге, точно так же, как другой плод воображения – дьявол с рогами и хвостом – напоминает о том, что является не Богом, о том, что не божественно.

“Ключ к этому дается мифологией. Мифы требуют серьезной ин­терпретации в соответствии с объективной реальностью, их нельзя трактовать как чистую поэзию без какой-либо прочной истины, скры­вающейся за ними, просто как игру воображения! Покров, в который одета реальность, может быть мифическим, фантастическим, противоречивым, пестрым, разношерстным – таким, как вам нравит­ся. Но это не меняет того факта, что популярная мифология говорит о невидимой реальности и о мистических “фигурах”, “фигурах”, запомните, а не “силах”, действующих повсюду. Все вокруг живое и имеет душу. Мир полон духов, душ. 113] Мифы говорят о них. Кто выдумал эти мифы? Никто. Ибо выдумки произвольны, вымышлены. А эти сказки при­нимаются теми, кто их рассказывает, и теми, кто их слушает, как безус­ловная истина.

Психология примитивного человека заставляет его рассматривать все существующее этим “магическим” способом. То, что в нашей более развитой и более инди­видуализированной психологии стало “подсознанием”, в котором все еще действует коллективная жизнь наших предков, является нор­мальной психологией примитивного человека, состоянием “естественного со­мнамбулизма” с его особыми формами чувствительности, телепатии и ясновидения, прямым восприятием, сродни восприятию художника, целого – в его частях, существенного – во множестве деталей”.[125]