От тёмного истока

И вроде бы с поселившимися там людьми ничего страшного не произошло. И довольно быстро с долины сошла дурная слава «нечистого» места.

Зато перешла эта слава на род Залесовых-Залесьевых. Хроники, метрики, записки и наблюдения на протяжении веков повествуют словно бы о какой-то мрачной туче, сгущавшейся над боярами.

До того, как Залесьевы вступили во владение новой усадьбой, они были вполне обычными представителями своего социального слоя и своей эпохи. Но после…

Они почти никогда не выезжали в свет. Даже в XIX веке, когда Залесьевы могли уже потягаться древностью рода с большинством дворянских фамилий того времени, они предпочитали затворничество в своей «Зелёной Долине» всяческим балам и рандеву. А в прежние времена Залесьевых и вовсе не видали за пределами своих угодий. В Смутное Время пришедшие на их землю поляки нашли усадьбу пустой, а деревни почти безлюдными. Хотя никто никогда не слышал и не видел, чтобы бояре с людьми уходили на восток, спасаясь от нашествия. И почему-то захватчики даже не решились сжечь усадьбу. Просто ушли. Кстати, интересно, что спустя двести лет, во время наполеоновского вторжения, история повторилась. Правда, здесь она до поры не была окутана ореолом таинственности, ибо тогдашний владелец усадьбы, Владимир Залесьев, служил в чине капитана в драгунском полку, и на расспросы кратко сообщил, что его семья и все крестьяне ушли «в леса». Этот Владимир, к слову, неплохо проявил себя на военном поприще, хотя и были какие-то смутные обвинения в излишней жестокости к сдававшимся в плен вражеским солдатам. Он прошёл всю наполеоновскую кампанию, побывал во Франции, по слухам, обратно в Россию возвращался через Швейцарию и Германию. За геройство в боях Залесьев был возведён в графы, вскоре после окончания кампании вернулся в «Зелёную Долину», женился, и, едва успев произвести на свет сына, умер. В возрасте двадцати семи лет.

Вообще Залесьевы редко доживали до старости. Их дети рождались мертвыми или умирали в младенчестве, оставляя в каждом поколении одного, много — двух наследников, почти исключительно мужского пола, словно бы лишь для того, чтобы длилась агония проклятой семьи. В большинстве метрик в качестве причины смерти взрослых представителей рода фигурируют различные болезни, неизлечимые или вовсе непонятные для врачей тех времён: «малокровие», «чахотка», «лихорадочный припадок», «горячка», «удар» и так далее.

Также очень странно, но мало кто из соседей и вообще современников Залесьевых мог похвастаться знакомством с представительницами прекрасной половины сей загадочной фамилии. Дочерей — если выживали — Залесьевы отдавали замуж за мелких дворян или разночинцев в самые дальние уголки Российской Империи или вовсе за границу. Своих же жён графы привозили в поместье в закрытых экипажах, о помолвках и свадьбах никогда не объявлялось, а вскоре после рождения жизнеспособного наследника графини тихо умирали, от тех или иных причин, наиболее характерные из коих я уже перечислил ранее.

И ряды каменных крестов и склепов пополняли фамильное кладбище у церкви, выстроенной Залесьевыми в крупнейшей деревне имения — Парамонове.

Но что самое печальное, странные смерти и болезни не обходили стороной и простое население долины. Среди залесьевских крестьян то и дело возникали моровые поветрия, которые, однако, были весьма локальными и обходились малым количеством жертв, а потому так ни разу и не привлекли внимания властей. Иногда сообщалось также о пропажах жителей деревень, чаще всего молодых девушек. Частота подобных случаев доходила порой до пяти-шести за сезон! Впрочем, как только, казалось, череда исчезновений готова была преодолеть некую критическую черту и вызвать хоть какую-то реакцию со стороны органов правопорядка, пропавшие находились. Никто из них не помнил, что с ними произошло, максимум, чего от них можно было добиться, это невнятных слов о том, что их «леший попутал». В соседних деревнях, и даже в ближайшем городе Яхроме, кстати, до сих пор можно услышать от старожилов выражение «заплутал, как залесьевский» или «обеспамятела, как девица с Залесьевского».

Можно ещё рассказать о таинственных огнях над лесами, о непонятном гуле, якобы идущем из-под земли в дальних уголках долины, о том, что в упомянутой церкви не задерживались священники — всеми правдами и неправдами старались уйти в другие приходы, умирали от всё тех же непонятных болезней, были случаи сумасшествия, самоубийств, и даже оставления сана…

Казалось бы, совокупность всех этих происшествий и тенденций на протяжении веков не могла не стать объектом хоть какого-то расследования — юридического, церковного, хотя бы медицинского — но нет! Да и могло ли быть иначе в нашей несчастной стране? Ведь я не сказал вам главного — Залесьевы были фантастически, невероятно, сказочно богаты… Если им что-то было нужно — и неважно, шла ли речь о каком-то усовершенствовании усадьбы, партии крепостных или молчании местного либо столичного чиновника — они это покупали, не торгуясь, по запрошенной цене — если им это действительно было необходимо.