От судьбы не убежишь

— Ишь ты, какой ершистый, — глаза старика сверкнули огнём, он бросил самокрутку, которую всё-таки скрутил, на землю, плюнул и словно приготовился напрыгнуть на Антона. — Ничего, не долгий твой век, сучёныш. Может, всё-таки дашь на опохмелку?! — дико заржал.

— Хочешь выпить? Так получай. — Антон быстро проговорил, — Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч, пусть упьётся он палёнкой, чтоб взорвалась селезёнка!

Лицо старика перекосила гримаса ужаса. Его будто кто-то поднял над землёй. Он стал непрерывно глотать. Да ему точно шланг засунули в глотку и включили на полный напор.

— Гл… Гл… Гл… Стой… Гл… Су…. Гл… Падл…Гл.

БАХ.

Старик исчез.

— Да, да, да! Кто тут супер Антон? Я супер Антон. Тумц-тумц-тумц-бтдыщ.

Давайте притворимся, что мы не видели этого минутного упоения своей силой. Да и наш главный герой, поняв всю нелепость, стыдливо оглядывался по сторонам.

Он отправился дальше.

— Аась!?

Сухое говорящее бревно с бородавкой на носу.

— Люди добрые, поглядите на енту жрат….жертву — машинально поправила себя тётка. — И сподобился припереться, и прихрабрился.

Только Антон подумал, чтобы сделать с этой каргой, как она в мгновение ока оказалась за ним, схватила за шею и швырнула прямо в могилу, которую она выкопала у себя во дворе.

— А ты не больно-то расторопный, мой мясис… мускулистый. Я то половчее буду.

Дикий заливистый смех.

— Белая берёза под моим окном… — начал вспоминать Антон, чтобы быстрее срифмовать суть дела.

— … Съесть тебя частями или целиком, — перебила его ведьма.

— Ягода-малинка залетает в топ…

— А ты, Антон, ложися в расчудесный гроб. Хи — хи-хи.

— Зараза! Бл…дина, изчезни, тварина! — прокричал Антон от безысходности.

Хлопок. Тишина.

— Вот так-то. Грубо, но эффективно, — нахваливал себе юный кудесник, вылезая из могилы.

Вот и дом. Возле него стоял тот боров, потягивая папироску. При его комплекции и габаритах было ощущение, что он просто целует свои мясистые, жилистые руки.

Антон был готов.

— Прибежали в избу дети, второпях зовут отца, превратись ты, чёрт, в скелетик, кожа, падай, падай вся!

Александр Сергеевич был не лучшим вариантом, вернее, он, несомненно, гений, а вот Антон… То, что произошло дальше, достойно хорошего фильма ужасов.

Хоть этот бугай и скинул сразу килограмм 200, он остался стоять на ногах. Страшная картина: кровь и мясо, кожа, свисающая с костей, сухожилия, нервные волокна, кишки, словно нежная пушистая паутинка после грибного дождичка в летнем лесу, тянулись к земле.

Прыжок. Сильный удар в челюсть сбил Антона с ног.

Прыжок. Увернулся. Попытался подняться, ноги заскользили в человеческом фарше. Ещё удар. В глазах потемнело.

— Эээ, в лесу раздавался топор дровосека, сотри…

Удар. Какие крепкие кости. Видимо, с кальцием проблем нет.

— В сто сорок солнц закат пылал, и твой скелет до тла сжигал!!! — из последних сил прокричал Антон.

Скелет уже собрался нанести решительный удар, но, как-то скрючившись, свернувшись, ярко вспыхнул и исчез.

Вдруг раздался громкий смех.

— Ишь ты, какой богатырь вымахал, — произнесла Агнеса, выходя из дома. — Ну заходи, внучок, в гости.

— Ну, погоди, тварь старая! Что ты сделала с бабой Маней?! — заорал Антон, вставая из последних сил.

— Манька то? — ведьма дико заржала. — Дык полюбуйся!

Взмах костлявой руки. Всё преобразилось. Стало каким-то кроваво — багровым. Из домов выглядывали залитые кровью, изуродованные лица жильцов. Хотя слово жилец здесь неуместно. Теперь это были изувеченные души. Позади Агнесы, над домом, к высокому шесту была привязана баба Маня. Лицо в ссадинах и кровоподтёках, одежда свисает клочьями, жидкие седые волосы растрёпаны. Во рту кляп. Но глаза её по-прежнему сверкали жизнью и надеждой.

— Ах, ты, гадина, — Антона накрывала ярость. — Мороз и солнце! День чудесный! Сгинь скорей, как сон болезный!

Ничего не произошло. Как? Почему? Да, слог хромает, с рифмой не очень, но ведь это же Александр Сергеевич!

Агнеса махнула костлявой рукой. Антона отбросило и протащило по земле несколько метров.

— Что, огрызок человечий, выдохся! Был русский дух, да весь вышел. Ха-ха-ха!

Взмах. Двери всех домов нараспашку. Оттуда стали выползать то ли собаки с человеческими головами, то ли люди в теле собак. Изо рта, из глазниц и, наверное, из других отверстий вырывалось багровое пламя. Всё они окружили героя.

— Вот и всё, Антон-гандон, — бешеный смех, — недалече тебе осталось. Времечко твоё на исходе.

Да, время, время. Его как раз-таки и не хватает. Сколько же времени мне осталось. Времени? Сколько времени? Точно телефон. А что если…

— Стой, Агнеса! Твоя взяла! Сдаюсь! — закричал Антон, — Остановись!

Ведьма подняла руку. Всё замерло.

— То-то же. Мал ещё со старшими тягаться.

Она взмахнула рукой, и все твари попятились в свои дома.

— А теперь подойди же ко мне, мой ненаглядный.

Баба Маня, всё это время беспомощно наблюдавшая за всем происходящим, стала вырываться, что-то мычать, крутить головой.

— Манька, падаль сушеная, захлопнись, — прокричала Агнеса, обернувшись к ней.

Антон, воспользовавшись моментом, быстро достал телефон, включил камеру, подошёл ближе.

— Агнеса! Сейчас вылетит птичка!