Читаем От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом» полностью

Школа была битком набита воспоминаниями. Здесь я впервые самостоятельно рассчитал рабочий реактор. Инструктор, старый ядерник Анастас Туманян, нестерпимо долго ползал по чертежам толстым красно-синим карандашом, затем нестерпимо долго читал записку и щелкал логарифмической линейкой,[31] затем вдруг встал молча кивнул и ушел. И я был на седьмом небе от счастья. Здесь я однажды крутил на турнике «солнце», сорвался и вывихнул ногу. Ребята подбежали ко мне и помогли мне подняться. У них были озабоченные и встревоженные лица, и я был тронут до слез. Но Жилин, ощупав мое распухшее колено, сердито сказал: «Шляпа», и мне стало очень стыдно. Здесь Нгуэн Фу Дат, смуглый большеротый вьетнамец, похожий на мальчика, обжег руки жидким гелием. Мы с трудом отыскали его в ледяном тумане, когда он все еще пытался заделать пластиком трещину в баллоне.[32] Нгуэн пролежал в госпитале два месяца, и его перевели на отделение дистанционного управления. А вот Большая электронно-счетная машина. Когда на третьем курсе мы приступили к изучению вычислительных систем, Саша Сибиряков не отходил от нее ни на шаг. Он отдавал ей все свободное время, он говорил и думал о ней, словно она была живым существом, он прямо-таки молился на нее. И в один прекрасный день на выходе машины вместо решения какой-то головоломной задачи по космогации выползла голубая лента с печатной надписью: «Люблю дорогого Сашеньку».[33] Изумленные операторы изменили программу и режим машины, но на выходе снова появилась лента с надписью: «Люблю дорогого Сашеньку». Вся Школа покатывалась со смеху. Саша ходил надутый и злой. Заместитель начальника Школы «Железный Чэнь» устроил курсу тихий разнос. Шутники не сознались, но на следующее утро машина опять работала нормально… Здесь я отдувался на экзаменах по генетике, путаясь в зиготах и аллелях. Если говорить честно, генетика так и осталась сильнее меня.

Здесь нас приучали к перегрузкам. Все пять лет, каждый понедельник курсанты по два часа крутились в маленьких, обитых стеганой кожей центробежных кабинах. Надо было сидеть и терпеть, широкие ремни впивались в обрюзгшее тело, лицо обвисало, и трудно было открыть глаза — так тяжелели веки. И нужно было, пересиливая себя, решать какие-то малоинтересные задачки или составлять стандартные подпрограммы для вычислителя. Это было ужасно трудно, хотя задачи были совсем простые, а программы были известны еще с первого курса. Некоторые курсанты не выдерживали даже тройных перегрузок, а некоторые переносили даже восьмикратные. Как правило, это были самые худощавые. К концу третьего курса я удовлетворительно переносил пятикратную перегрузку.

И вообще у нас есть о чем вспомнить. Например, дипломный перелет «Спу-16» Земля — «Цифэй» Луна, когда член экзаменационной комиссии старался сбить нас с толку и, давая вводные, то кричал ужасным голосом: «Астероид третьей величины справа по курсу, скорость сближения двадцать два!», то исподтишка переключал курсовычислитель на какой-нибудь невообразимый режим. Нас было шестеро дипломантов, и он надоел нам всем, даже хладнокровному Жилину, который всегда и везде повторял, что людям надо прощать их маленькие слабости. Мы не возражали в принципе, но прощать слабости члену комиссии нам не хотелось. Мы все считали, что перелет ерундовый, и никто не испугался, когда вдруг корабль лег в страшный вираж на четырехкратной перегрузке. Мы пробрались в рубку, где член комиссии, учинив очередную проверку, делал вид, что убит перегрузкой, и вывели корабль из виража. Тогда член комиссии открыл один глаз и сказал: «Молодцы, Межпланетники», и мы сразу простили ему все, потому что до сих пор никто еще не называл нас межпланетниками, кроме мам и знакомых девушек, но мамы и девушки всегда говорили «Мой дорогой межпланетник», и вид у них при этом всегда был такой, словно у них холодеет внутри. И мы сразу вспомнили, что член комиссии — знаменитый межпланетник, налетавший сотни астрономических единиц, что ставить нас на голову и проверять быстроту реакции — это его право и обязанность.

Перейти на страницу:

Все книги серии Черновики, рукописи, варианты

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература