От создателей Камасутры

На террасу вышел Джамш с подносом в руках. Он постелил на стол льняную скатерть, расставил тарелки, чашки, разложил приборы, поставил маленькую вазочку с большим сочным цветком ярко-алого цвета, чайник с ароматным зеленым чаем и удалился, не сказав ни слова. Скользя тихо, как тень.

– Галь, расслабься. Никто тебя не обидит. Он очень добродушный, хороший дядька! – Галя усмехнулась. – Вот скажи, ты в своих Телятинках много таких таксистов знаешь, которые малознакомых людей в свой дом приведут, обогреют их и накормят? – кивком указала я на Джамша, снова появившегося на террасе, на этот раз с дымящимся горшочком в руках. Он радостно улыбнулся и опять исчез в доме, поставив горшочек на стол.

– Я вообще в Телятинках таксистов не знаю.

– Ну, хорошо, не таксистов, трактористов?

Галя посидела, наморщив лоб.

– А вдруг он маньяк?

– Тогда беги, спасайся.

Галя надулась. Но сумку из рук наконец выпустила и поставила ее под кресло.

Хозяин принес плетеную корзину с хлебцами и, наконец, тоже уселся за стол.

Он галантно обслужил дам, налил всем чаю и только потом, обратившись ко мне, попросил представить его моей очаровательной спутнице.

Ужин проходил в теплой, дружеской обстановке, Джамш ни о чем меня не спрашивал, а я не могла выбрать подходящий момент, чтобы вывалить на него свои проблемы. Да, признаться, я и не знала, как начать. Здрасте, мол, разрешите, я у вас поживу пару месяцев, а то у меня денег нет, есть нечего, и еще мне замочить кое-кого надо! Поэтому беседа наша носила сугубо светский характер.

– Джамш, вы один живете?

– Да, совершенно.

– А семья, жена, дети, родители?

– Я не женат, – он лучезарно улыбнулся Гале, играя бицепсами. – А родители живут со старшим братом.

– Значит, вы сами готовили это блюдо? Просто объедение!

– Кулинария – мое хобби.

Мисс Телятинки заметно повеселела и за обе щеки наворачивала креветки в пряном соусе, и тушеные овощи, и салат, бросая на Джамша уже не испуганные, а заинтересованные взгляды. Время от времени я переводила для нее нашу беседу.

Наконец, когда ужин был съеден, а со стола убрано, хозяин вопросительно взглянул на меня. Тянуть дальше с объяснениями стало невозможно. А то уже и утро не за горами.

Я посмотрела на спокойно сидевшего напротив меня Джамша. Сейчас он уже не казался мне эксцентричным чудаком, каким я привыкла его считать. У него был взгляд мудрого, много повидавшего человека. И я решилась.

– Я попала в беду, и мне очень нужна помощь…

Он ни разу не перебил меня, не выказал ни удивления, ни ужаса, а просто слушал, внимательно и серьезно, и уже от одного этого мне стало легче.

Когда я закончила свой рассказ на невеселой ноте, сообщив ему о своих отчаянных мечтах прикончить Махараджу, поскольку ничего более умного мне в голову пока что не приходит, он не засмеялся, не покрутил пальцем у виска и не кинулся меня отговаривать. А продолжал молча смотреть на меня, как будто что-то взвешивая в уме. Потом он поднялся и сказал что-то вроде: «Утро вечера мудренее». И пошел стелить нам постели. Моя просьба – пожить у него немного – вроде бы была им принята вполне благосклонно.

Уложили нас в гостиной, прямо на застеленном коврами полу. Комната была просторная и не грешила избытком мебели. Собственно говоря, кроме стереосистемы и низкого столика с ноутбуком, здесь ничего и не было. Только пушистый ковер на полу, куча подушек, валиков и пуфов. Все – пестрое, разномастное, в национальном стиле. В углу стоял кальян, еще здесь имелись маленькие резные столики, составленные, как матрешки, один под другой, большое тканое панно на стене – что-то из «Рамаяны» – и несколько ламп на керамических ножках, стоявших прямо на полу и покрытых светлыми тканевыми абажурами. Ощущение было такое, что ты находишься внутри восточной шкатулки.

Галя, по-моему, уже полностью подпала под обаяние хозяина и, как завороженная, провожала его взглядом, куда бы он ни направлялся. Умывшись на улице в душе, сильно напоминавшем нашу дачную конструкцию (в доме имелись туалет и раковина, но только с холодной водой), я вытянула свое измотанное тело на матрасике, застланном чистым бельем, и накрылась тонким одеялом с нежными летящими птицами, изображенными на пододеяльнике. Представьте, нам даже одеяла выдали!

Сон волнами накатывал на меня, и был он глубоким, спокойным, без всяких сновидений. Только чудесные птицы с нежным розовым, салатным и голубым оперением порхали в туманной дымке…

…Повернувшись с боку на бок, я заметила, что чудесная дымка дрожала не только в моем сне, она мерцала и в комнате. Солнечный свет падал на мое лицо, становясь мягче и приглушеннее – он проходил сквозь плотные цветастые шторы.

Гали в комнате не было. Возле моего изголовья лежал халат. Я пожала плечами, завернулась в него и пошлепала в кухню, откуда доносились звуки жизни.

За плитой, весело напевая, стояла Галя в мужской футболке – вот уж не думала, что у Джамша есть что-то, прикрывающее грудь! Она жарила яичницу с беконом. Через минуту с улицы вошел хозяин и, пожелав мне доброго утра, выложил на стол пакет с еще горячими булочками.