От сердца к сердцу

Ответ нашелся быстро и буквально поразил всех, когда лавандового оттенка глаза Джулии отыскали наконец Пейдж. Итак, Джулия встречалась в «Азалия-рум» с Пейдж! Получив интересующий их ответ, дамы принялись строить догадки, задаваясь все новыми и новыми вопросами. Почему? Зачем? С чего это вдруг Пейдж решила пообедать с этой Джулией?

По правде говоря, можно отыскать причины, вынуждавшие Пейдж встретиться с Джулией. Все завсегдатаи клуба были вынуждены делать это. Имя Джеффри Лоуренса обычно стояло в самом начале списков гостей каждого приема в Саутгемптоне. Джеффри и Джулию приглашали всегда и всюду. Впрочем, приглашения эти они принимали крайне редко, однако звать в гости супругов от этого не перестали: даже короткое появление Джеффри сулило вечеру безусловный успех. Так же как появление Джулии могло испортить любой званый обед.

Однако у Пейдж были и личные причины встречаться с Джулией: их дочери Мерри Лоуренс и Аманда Спенсер были лучшими подругами. Именно из-за дружбы девочек Пейдж была вынуждена поддерживать отношения с Джулией. Но ведь дела, касающиеся детей, вполне можно обсуждать и по телефону. И ни к чему Пейдж встречаться с Джулией непременно за обедом в клубе, словно она одобряла Джулию, любила ее. Да что там – будто они были подругами…

Между тем Пейдж улыбалась Джулии приветливой и доброжелательной улыбкой. Пейдж улыбалась и в то же время внутренне негодовала, наблюдая, с каким неодобрением смотрят завсегдатаи клуба на пробиравшуюся между столиками Джулию. Со своей стороны, Джулия тоже робко улыбнулась гостям «Азалия-рум», но ответом ей было лишь ледяное молчание, едва скрываемое презрение.

Приблизившись к Пейдж, Джулия грациозно помахала ей рукой и опустила глаза, словно стесняясь своей красоты и привлекательности.

Джулию все еще не принимало общество Саутгемптона. Пейдж просто не могла этого понять. Будучи хозяйкой самых грандиозных приемов в Саутгемптоне, Пейдж, постоянно занятая делами, не была в курсе светских сплетен. Всевозможные слухи не доходили до ее ушей, и она могла лишь догадываться о причинах неприязненного отношения общества к Джулии. Причины эти, по мнению Пейдж, не имели отношения к здравому смыслу и основывались лишь на эмоциях, страстях и страхе.

Дело в том, что в глубине души каждая из дам, присутствовавших в «Азалия-рум», была уверена – стоит только Джулии пожелать, и она отберет у них все.

Когда Джулия шесть лет назад появилась в Саутгемптоне, ей было всего двадцать. К тому времени когда она переехала в Бельведер к Мередит Кэбот, бабушке Джеффри, она уже три с половиной года как стала супругой тридцатилетнего Джеффри, и у них была трехлетняя дочь. Однако задолго до приезда Джулии в Саутгемптон там о ней и ее прегрешениях знали многие. И знали потому, что о них поведала миру мать Джеффри, Виктория Лоуренс, обитавшая в особняке Бикон-Хилл в Бостоне. Виктория жила в Бостоне уже тридцать лет, но ее влияние, ее длинные руки все еще тянулись к Саутгемптону, где эта женщина провела свое детство.

У Джулии подкачала родословная – вот что сообщила Виктория своим саутгемптонским подругам. Кровь Джулии не была голубой, нет, она была очень красной и очень, очень горячей. Джулия соблазнила Джеффри и вынудила его жениться на себе из-за ребенка. «Ребенка…» – зловеще шептала Виктория, словно если бы она произнесла это слово громко, то могла бы навредить девочке. Не имея на то никаких оснований, Виктория утверждала, что Джулия – просто лгунья и что ребенок-то вовсе не от Джеффри. Сначала, мол, Джулия обманула Джеффри, а потом – Мередит Кэбот, уважаемую и любимую всеми саутгемптонцами старушку.

Джулия с ребенком жила у бабушки в Бельведере целых четыре года, пока Джеффри служил корреспондентом на Ближнем Востоке. И за то время, что Джеффри рисковал жизнью в Бейруте, Каире, Дамаске и Триполи, Джулия сумела очаровать бабушку. Какими-то неведомыми путями она убедила Мередит Кэбот научить ее, как должна вести себя истинная леди, жена аристократа, каким был Джеффри. На Ближнем Востоке Джеффри не раз бывал в опасных переделках, но вернулся победителем, оторвав у судьбы жирный кусок. Он стал телеведущим. Но эти годы принесли удачу и Джулии. Ее победой, ее главным трофеем стал Бельведер, потому что перед смертью бабушка завещала великолепное поместье именно ей.

Виктория продолжала убеждать своих друзей в том, что ее невестка – недобропорядочная соблазнительница. Однако друзья Виктории, принадлежавшие к старшему поколению, никого не допускали в свое элитарное общество. А потому большинство саутгемптонцев понятия не имели о неблаговидных поступках Джулии, нанесших урон престижу семейства Кэбот. Им оставалось судить о Джулии лишь по собственным наблюдениям, а объектом этих наблюдений являлась лишь сама Джулия. Эта женщина отличалась от них, а значит, от нее исходила явная угроза.