От рабства к свободе

Человек здесь говорит с Богом с полной честностью. Нет, пожалуй, в поэзии такой честной книги, как Псалтирь. Иногда в священной поэзии Средних веков эта честность куда-то отступала, отступала перед красочной архаичностью величия, имитирующего придворный этикет. К Богу обращались так, как обращался, например, вассал к своему сюзерену, говоря массу пышных слов и сохраняя при этом некую почтительную дистанцию.

В псалмах, конечно, есть и это, но есть и совсем другое. Оно напоминает то ощущение Райнера Марии Рильке, который писал в песне: «О, где Ты, мой Сосед?» Это понятие о соседе (Боге, который рядом) и создает ту непосредственность, ту страстность, которые свойственны диалогу между Богом ичеловеком. И здесь появляется слово, которое для Ветхого и Нового Завета является одним из ключевых: слово шекан (в древнееврейском стоят три согласные буквы: ш-к-н) обозначает дом, шатер, а также того, кто живет рядом с тобой. Шекан — это еще и сосед; а то, что находится рядом, в таком не прямом смысле, это обитающий Дух Божий — ше-хина. «Шехина» есть мистическая тайна Божьего присутствия. Впоследствии это понятие глубоко войдет в самые различные направления библейской и постбиблейской мистики.

Так вот, псалмопевцы говорят (не называя этого слова) о шехине: это Дух Божий, который в мире, Он здесь, Он не трансцендентен миру, то есть не запределен ему, а пронизывает все мироздание, Он — в любой стихии, в любом предмете, Он рядом. Поэтому я могу говорить с Ним, я могу слышать Его ответное слово. И Божье присутствие, прису-

В этом случае «к» звучит как «х».

тствие космического Божественного огня мы можем чувствовать в обычной жизни и обозначается оно словом шехина.

Когда мы читаем в Евангелии от Иоанна о Слове Божьем, мы опять-таки подходим к богословию Псалтири. Потому что там часто говорится о Слове. «Слово Божье пребывает вовек». «Слово» — это не наше слово, а это action, действие, которое рождается по воле Сущего из безмолвия, из тайны того, что по ту сторону понимания. Слово уже становится Богом, действующим в мире, Оно творит мир.

Евангелист Иоанн пишет: «И Слово стало плотью». «Плоть» — это синоним человека. Слово стало человеком, «и обитало с нами». В греческой Псалтири (это переносится в Евангелие от Иоанна) — эскёносе, то есть поставил скинию, шатер; итак, греческое слово эскеносе, как и еврейское шехина, означает, что в центре нашего человеческого бытия, в центре человеческого социума, тайно от всех (кроме тех, кто открыт сердцем) Бог поставил Свой шатер, и Он обитает с нами. Это обитание Бога в мире, — которое стало не предчувствием, не каким-то мистическим мгновением в жизни одного человека, а реальностью, вошедшей в историю человеческого рода, — мы находим осуществленным в Евангелии. «И Слово стало плотью».

Псалтирь — одна из самых удивительных и неисчерпаемых книг Ветхого Завета. И хотя она написана очень давно и слагалась на протяжении многих десятилетий и столетий, она сохраняет целостность.

Историко-критическое исследование Псалтири, которое пытается разделить ее на части, определить, когда и что было написано, безусловно

нужно. Но поверьте, оно почти ничего не дает для глубинного понимания самого текста, в отличие от других частей Библии. Потому что Псалтирь нас приводит в то место, где человек находится наедине с собой и с Богом, где община наедине с Богом и с теми бурями, которые нас окружают, или, как говорил Андрей Белый, с «обстанием» мира.

В псалмах вы найдете одну особенность, свойственную библейской литературе и ее богословию. Эту особенность я бы назвал возрастанием. В Библии нет отдельных звеньев, которые затем уступают место новым. В истории науки мы видим, как старые звенья неизменно отмирают и куда-то уходят, и новый блок, новая парадигма вытесняет предыдущие, оставляя из них лишь немногое.

Здесь же, подобно живому организму, из старых понятий, например, «царства», которое понималось вначале в чисто земном смысле, начинает постепенно проступать, брезжить, прорастать понятие о Царстве Бога, Который входит в этот мир и ждет, чтобы люди Его свободно приняли.

Идея спасения, сначала утилитарная, простая идея, как у любого ребенка, — спастись от зла — она все более и более становится идеей очищения человеческого духа и человеческого рода. Идея Божественной любви, которая воспринимается сначала как просто покровительство, как представление о том, что спасающая рука над тобою, потом становится все более и более тонкой, все более и более мистической.

Это одна из черт не только Псалтири, но и многих других разделов Библии. Вот почему эта книга столь важна. Я еще раз перечислю, чтобы вы запомнили, что, во-первых, Псалтирь соединяет в себе все основные сюжетные и богословские идеи Библии. Во-вторых, она является книгой религиозной par excellence — по преимуществу, потому что это книга диалога между Богом и человеком.