От первых проталин до первой грозы

Но что такое? Ни Наташи, ни Коки в саду нет. Наверное, вместе за простыней пошли и задержались дома. «Только бы в лес к вечеру не опоздать»,забеспокоился я. Сел на лавочку, тревожно поглядывая по сторонам.

Прошло не меньше часу, а Наташа с Кокой не возвращались. Уже солнце спустилось к вершинам деревьев, а их, как назло, всё нет и нет.

И вдруг я всё понял: «Обманули, обманули, ушли одни». При этой мысли даже кровь бросилась мне в лицо. «Ну, Кока, бог с ним, он известный обманщик. А Наташа? Как же она могла так бессовестно поступить?!»

Я поднялся с лавочки и пошёл домой.

— А Наташа где? — спросил Михалыч.

— Она с Кокой в лес удрала, — еле сдерживая слезы, ответил я. — Взяли простыню и удрали в лес мышей ловить. А меня обманули, не взяли…

— Какую простыню, каких мышей ловить? — не на шутку заволновался Михалыч. — Что ты вздор городишь!

— Нет, не вздор, а всё правда!..

И я рассказал Михалычу, как я придумал новый способ приманивать на простыню летучих мышей и ловить их там. А Кока решил без меня этим способом воспользоваться.

— Стыдно так делать, ведь это не он, а я придумал!.. — горячился я.

Но Михалыч почему-то совсем не возмутился нечестным поступком Коки. Наоборот, он только добродушно рассмеялся.

— Ничего, брат, мы другой раз одни с тобой пойдём, больше их наловим.

— А пойдёмте сейчас? — сразу оживившись, предложил я.

— Нет, сейчас уже поздно. Пока до лесу дойдём, совсем стемнеет и ночь настанет. Да, кстати, вот и наши ловцы уже домой вернулись.

Я взглянул в окно. Мимо него проходили Наташа с Кокой.

Я бросился им навстречу:

— Много наловили?

— Сто штук, — не задумываясь, ответил Кока.

— А где же они?

— По дороге всех упустили.

— Да что ты его слушаешь! — вмешалась Наташа — Никого мы не ловили, просто ходили к речке гулять.

— А почему меня не подождали?

— Мы ждали, а потом решили, что тебя мама не пустила, — с невинным видом ответила Наташа.

Я заметил, как она при этом лукаво переглянулась с Кокой.

Всё понятно. И здесь я оказался лишним, так же как и у Кати с Серёжей. И всё потому, что я самый маленький, моложе их всех. Но когда же наконец я вырасту, не буду мешать другим и от меня перестанут бегать?!

А пока оставалось только одно: опять отойти в сторонку и издали наблюдать за тем, как весело дружат между собой другие, счастливые люди, счастливые тем, что они старше меня.

На следующий день мы с Наташей как будто помирились. Собственно, она, кажется, и не заметила, как я на неё накануне вечером рассердился. Она так же весело разговаривала со мной и даже опять предложила идти вместе гулять. Но я холодно отказался, сказав, что мне сегодня, к сожалению, некогда.

— Ну что ж, очень жаль, — ответила Наташа и Ушла одна.

В первые же дни по приезде Наташа обошла всех своих старых подруг и потом всё время проводила вместе с ними. Частенько к их компании присоединялся и Кока. Я держался от них в стороне, да, по правде говоря, меня они ни разу никуда и не пригласили. Ну и пусть. Мне и без них было очень хорошо и весело.

В это лето Наташа гостила у нас очень немного. Скоро она уехала обратно в Москву к своей маме.

ЗАЙКА И МУРКА

У нас в доме появился зайчонок. Его купила мама на базаре у каких-то ребятишек. Мама принесла зайку в маленькой, сплетённой из прутьев корзиночке. Зайчонок был ещё крошечный, но уже ловко грыз сочные стебельки травы, которые мы ему предлагали, С виду он был очень забавный: буровато-серенький, пушистый, с большими мягкими ушами. Когда зайка сидел спокойно, уши у него лежали на спинке, как два продолговатых листочка. Но как только он принимался бегать по комнате, сейчас же поднимал уши вверх.

— Траву-то он хоть и ест, — сказала мама, — а всё-таки его и молочком угостить не мешает. Ведь он ещё совсем малыш.

Мама налила в пузырёк молока, надела на горлышко соску и предложила её зайчонку.

Тот обнюхал соску, недовольно фыркнул и отпрыгнул в сторону.

— Не нравится — резиной пахнет, — сказала мама. — Ну, если так попробовать? — И с этими словами она обмакнула горлышко пузырька вместе с соской в чашку с молоком. — Что вы теперь скажете? — обратилась она к зайчонку, поднося к его мордочке соску всю в молоке.

Если бы зайка умел разговаривать, он, наверное, бы ответил: «Вот это другое дело». Но говорить он не умел, а просто схватил кончик соски мягкими, бархатными губами и с аппетитом зачмокал, пуская большие молочно-белые пузыри.

С кормлением дело сразу наладилось. Малыш охотно пил молоко из пузырька и так же охотно уплетал предлагаемые ему стебельки травы.

Но приручить его оказалось труднее. Зайка был очень робок. Чуть стукнешь чем-нибудь или подвинешь стул, уж он удирает прочь. Забьётся куда-нибудь за диван или за шкаф, да так забьётся, что порой его и не найдёшь. И какой-то глупенький: увидит кота Иваныча, сам же к нему навстречу — прыг, прыг… уши поставит колышками, мордочку вытянет — давай, мол, с тобой познакомимся.