От первого до последнего слова

«Пижама» висела на двери, один рукав завернулся – он очень спешил, когда стягивал ее с себя, – и ему казалось, что она тоже осуждает его за то, что все так ужасно вышло.

И Екатерина Львовна в реанимации, и писатель помер, и его больных оперируют теперь какие-то совершенно другие люди!..

В дверь легонько постучали, и заглянул Костя Хромов.

– Сидите, Дмитрий Евгеньевич? – грозно спросил он.

Долгов посмотрел на него и ничего не ответил.

– Тут по твою душу какие-то курсанты с кафедры приходили. Я не знаю, ты им назначал или нет! Ну, они потоптались и ушли. Я сказал, что не знаю, когда ты будешь!

Долгов опять ничего не ответил. Костя его раздражал – хотя бы тем, что Терентьев обещал передать ему долговских больных!..

– Катька-то очухалась? – спросил Хромов.

– Нет пока. Мария Георгиевна ее отключила от сознания, ты же понимаешь!

Хромов вошел окончательно, а то все в дверях маялся, сел и вытянул длинные ноги, которые сразу оказались под столом Дмитрия Евгеньевича.

– И кто, зачем, почему – ничего не известно, да?

Долгов пожал плечами.

– Хотел бы я знать, что она в кабинете делала так поздно, – сказал он задумчиво. – Чего ее сюда понесло ночью! И день был не ее, и разошлись все к тому времени, кроме дежурных. Да и я бы не приехал, если бы…

Он не приехал бы, если б кто-нибудь ждал его дома или еще где-нибудь кто-нибудь ждал! Но его никто и нигде не ждал, и он приволокся в больницу и нашел Екатерину Львовну с размозженной головой. Если бы он не приехал, она бы до утра не дожила, вот как!..

– Ну, подожди, – сказал Костя сочувственно. – Она в себя придет и все тебе расскажет. И зачем в кабинет пришла, и почему так поздно, и кто ее по голове шарахнул! И, главное, чем! Здесь ничего такого нет, чем можно было бы шарахнуть?..

Долгов покачал головой.

– Значит, этот, который шарахнул, то, чем бил, с собой принес, – продолжал Костя весело. – Ну, я тебе скажу, история!.. Никогда не думал, что в нашей тихой-спокойной больничке такие страсти кипеть могут! И, главное, за что Василий Петрович на тебя-то наехал?! Ты-то тут при чем?!

Долгов пожал широченными плечами.

Зазвонил телефон, и он не сразу понял, какой именно звонит – его мобильный или больничный.

Больничный телефон, вспомнилось ему. Почему-то не работал телефон, когда он пришел и нашел на полу медсестру! Этого не могло быть просто по определению – телефон в больнице работал всегда!

И что-то было еще, о чем ему нужно подумать, но он не успел.

– Да.

– Господин Долгов, это приемная Глебова Михаила Алексеевича. Вы хотели с ним переговорить.

– Хотел, – признался Долгов довольно холодно. Телефон адвокатской приемной ему дал Терентьев, и уже несколько дней Долгов не мог застать Глебова. Адвокат был чертовски занят.

– Михаил Алексеевич может с вами поговорить. У него есть пять минут, – сообщили в трубке, подчеркнув, что именно пять, не семь и не десять.

– Хорошо, – сказал Долгов, откинулся в кресле и покачался взад-вперед. – Я согласен на пять. Давайте.

– Это кто? – одними губами спросил заинтересованный Хромов.

– Карающий меч правосудия, – так же ответил Долгов.

В трубке играл Гершвин, и Долгов вдруг подумал, что, может, все не так безнадежно, если в режиме ожидания у него включается Гершвин, а не специальная японская мелодия для релаксации и успокоения нервов!..

– Слушаю вас, Дмитрий Евгеньевич.

– Здравствуйте.

Глебов промолчал. У него была своя тактика, он умел сбивать собеседников с толку. Некоторые сбивались, а другие нет, и вот с этими последними и был смысл иметь дело!

– Михаил Алексеевич, меня, как врача, очень интересует препарат, который мы нашли в вещах нашего пациента Грицука Евгения Ивановича, – с места в карьер начал Долгов. Не станет же он, в самом деле, тратить время на какие-то глупые игры в молчанку с незнакомым человеком! – Что это за препарат и почему вы его так быстро забрали? Вы можете мне ответить?

Глебов продолжал тянуть паузу.

Долгов качался на стуле и смотрел на больничный двор. В правом крыле начался ремонт, и шустрый трактор копал какую-то канаву. Нет, все-таки молодец главврач! Больницу содержит отлично, и дело свое знает, и вообще человек решительный и справедливый! А он, Долгов, так его подвел!

Глебов молчал, и Дмитрий Евгеньевич молчал тоже.

Переиграть Долгова было трудно.

Должно быть, Глебов редко имел дело с хирургами и понятия не имел, что Долгов и подобные ему принимают решения по нескольку раз в день и от их решений иногда зависит все.

То есть на самом деле жизнь или смерть. Даже не тюрьма и сума, а именно – жизнь или смерть. Болезнь или здоровье. Пылкий поцелуй в конце фильма или титры в черной траурной рамке.

С такими нельзя спорить, можно только соглашаться. На них нельзя давить, им можно только подчиняться. Их нельзя заставить, можно только убедить.

Долгову не страшен был Глебов с его значительностью и умением молчать. Хирург точно знал, что он сильнее и что именно он победит.

И он победил!..