От первого до последнего слова

– Так. – Глебов снова открыл портфель и извлек на свет божий тяжелую холодную книгу в солидном неброском классическом переплете, пестрящую закладками. Портфель он бросил на пол. Застежка открылась, и теперь портфель напоминал замученную собаку с высунутым языком. – Вот здесь, страница тридцать четыре, написано, что президент «Омега-банка» Сикорский в девяносто восьмом году лично организовал дефолт путем подкупа должностных лиц и устранения тогдашнего генерального прокурора Синяева, который, как всем известно, был найден возле своего подъезда с несколькими огнестрельными ранениями. Синяев чудом выжил, а его водитель погиб. Дело так и не было раскрыто.

Евгений Иванович монотонно и недовольно кивал.

Должно быть, в данный момент он изображал Льва Николаевича Толстого в момент зачитывания Софьей Андреевной вслух счетов за сено и шинельки для старших сыновей.

– На странице сто семнадцатой речь идет о первой чеченской кампании и о том, что генерал Ворон вместе с олигархом Сосницким, который тогда еще проживал не в Лондоне, а в Москве, ездили в Грозный к Дудаеву и привезли ему наличными три миллиона долларов для вооружения чеченских ополченцев и оплаты арабских наемников. – Глебов мельком взглянул на недовольного пророка. – Сто сорок седьмая страница. Здесь действующий президент дает указание расстрелять другого олигарха, Дмитрия Белоключевского, и его расстреливают на даче вместе с женой, причем в расстреле принимает участие министр обороны Сергей Петрович Петров.

– Ну да, да, я же сам это писал! Я все отлично помню, зачем вы мне это цитируете?!

– Генерал Ворон на нас подать в суд не может, потому что разбился на вертолете. Дудаев тоже не может, его убили. – Глебов аккуратно закрыл злополучную книгу. – Сосницкий жив и здоров, хоть и в Лондоне. Белоключевский тоже жив и в Москве по-прежнему. И президент вроде бы в добром здравии и на своем посту. Синяев – министр юстиции, а Петров – министр обороны. Ну, президента можно исключить, ему до нас с вами, Евгений Иванович, никакого дела нет. На нашу долю Белоключевского, Синяева и Петрова хватит за глаза. Если все, что написано в вашей книге, имеет под собой реальную почву, значит, мы с вами будем добывать документы, свидетельские показания и упирать на то, что вы разоблачили заговор, да еще какой!.. В этот заговор были вовлечены не только армейские генералы, но и самые богатые люди страны, чиновники и даже президент! – Глебов приостановился и посмотрел в окно. – Такого заговора со времен убийства Цезаря мир еще не видал, да и про тот заговор мало что изве­стно!

При упоминании Цезаря Евгений Иванович чрезвычайно оживился.

– Вы думаете, есть аналогия с убийством Цезаря?!

– У вас в книге я насчитал тридцать шесть убийств, – сообщил Глебов. – В каком именно вы хотите проследить аналогию?

Евгений Иванович открыл рот, чтобы сказать что-то, но тут же захлопнул. Было слышно, как лязгнули зубы.

Глебов, стараясь быть очень убедительным, перегнулся к нему через стол:

– Евгений Иванович! Может, бог с ним, с Цезарем, заговором и пророчествами? Если все написанное – ваша авторская фантазия, вы должны сообщить мне об этом, чтобы я мог выстроить какую-то более или менее адекватную линию защиты. А мы с вами все никак не можем договориться!

– Защищать – ваше дело. Мое дело писать.

– Вы ведь и так пишете. Это не первая ваша книга! Вы всю жизнь проработали во власти, у вас бизнес, вы богатый человек! Вы же не можете не понимать последствий! Если вы будете настаивать на том, что события, описанные в книге, подлинные, но ничем этого не подтвердите, вы угодите в тюрьму за клевету и оскорбление чести и достоинства вполне уважаемых людей!

– Какие это люди уважаемые?! Сосницкий с Белоключевским?! Сопляки, мальчишки! – Евгений Иванович вдруг сделал страшное лицо, вскочил на ноги, стиснул кулаки и приготовился со всего размаху стукнуть по столу. Однако в последний момент вспомнил, что стол стеклянный, и стукнул потихонечку, вполсилы. – Или этот ваш Синяев уважаемый?! Или Петров?! Да кто они такие?! И покажите мне хоть одного человека, который их уважает! Если и найдется в стране такой, то только сумасшедший! – Желваки заходили у него на скулах, физиономия покраснела, и даже шея налилась краснотой – вот какого страху нагнал на себя Евгений Иванович! – Чего вы меня уговариваете?! Вы хотите, чтоб я отступился?! Так я не отступлюсь, ни за что не отступлюсь!

– От чего не отступитесь, Евгений Иванович?

– От своей позиции!

– А какая у вас позиция?

– А такая, что страна наша – дерьмо, и люди в ней – дерьмо, и руководители – дерьмо, только замаскировались! И если все боятся, как этот ваш иудейский издатель, значит, я один останусь и все равно вперед пойду! Один, знаете ли, господин адвокат, тоже в поле воин! – Евгений Иванович в отдалении, позади огромного стола, потряс в направлении Глебова пальцем. – И вы меня не запугаете!

– Да я вас не запугиваю, – сказал Глебов задумчиво.