От марксизма к идеализму

Такую постановку вопроса (если, разумеется, не придавать ей значения лишь приема исследования, законность или незаконность которого должна быть всякий раз особо показана) следует наперед отвергнуть, как ненаучную; а естественно, что на ошибочно поставленный вопрос и не может быть дано правильного ответа, — последний роковым образом сводится к скучным и безрезультатным словопрениям, которым особенно посчастливилось в нашей, а отчасти и в немецкой литературе. Особенностью такой постановки вопроса, коротко говоря, является недостаточно внимательное отношение к действительному значению применяемых понятий. Известный комплекс лишь некоторых свойств предмета обобщается в понятие, и далее это понятие трактуется как выражение особого, независимого предмета или явления, которое вступает в то или другое взаимоотношение с другими явлениями. При этом не задаются вопросом, не являются ли эти понятия лишь выражением различных сторон одного и того же предмета и справедливо ли поэтому рассматривать их как особые явления, могущие взаимодействовать между собой. Результатом является совершенная произвольность их сопоставления между собой. Отсутствует реальная и логическая почва для этого сопоставления, не хватает, несколько расширяя значение этого термина, tertium comparationis. Хозяйство и право, право и нравственность, и т. д. — и, соответственно, выводы политической экономии и юриспруденции, юриспруденции и этики и пр. могут быть сближаемы между собой с таким же формальным логическим правом, как, примерно, выводы астрономии или физиологии и политической экономии, или право и закон тяготения, хозяйство и пищеварение, и под. Можно допустить, конечно, что и этого рода сближения могут быть сделаны логически правомерно, но уже с объединяющей точки зрения закономерности всего космоса, когда может пойти речь и о таковой, т. е., не при теперешнем состоянии науки. Но сопоставления хозяйства и права делаются вовсе не в интересах установления этой космической закономерности, — они имеют в виду определенную, хотя логически ясно и не формулированную цель — познание социальной жизни с известных её сторон. Но то, что подразумевается само собой, как единственно возможная разумная цель подобных сопоставлений, должно быть возведено на ту логическую высоту, которой заслуживает эта цель, и отсюда должны быть сделаны все важнейшие выводы.

И основной вывод касается самой постановки вопроса. Если имеется в виду выяснение отношения права и хозяйства, как сторон общественной жизни, то они не могут быть непосредственно сопоставлены между собой, ибо они суть только две различные стороны, два свойства одного явления; последнее является таким образом как бы стволом, на котором вырастают оба изучаемые явления. Для понимания их взаимоотношения мы должны поэтому обратиться к этому целому и определить это взаимоотношение лишь чрез его посредство.

Отсюда следует, что вопрос о взаимном отношении права и хозяйства (так же, как и всяких иных сторон, или «факторов» социальной жизни) не есть частный вопрос теории права или политической экономии, он не входит в рамки этих наук и потому не может быть решен простым сопоставлением выводов их. Это вопрос ни юриспруденции, ни политической экономии, — это вопрос социологический: лишь наука, изучающая социальную жизнь в её целом, компетентна на него ответить.

Этот вывод приводит нас к новому вопросу: что же значит поставить вопрос социологически, в чем состоит особенность социологической постановки вопроса и в чем она отличается от постановки вопроса в пределах частных социологических дисциплин?

Чтобы яснее показать это, позволю себе, рискуя повторить общеизвестные истины, напомнить некоторые особенности нашего познания вообще и вытекающие отсюда особенности социологического познания, в частности. Обычный способ, которым для человека возникает «опыт», таков. Посредством своих внешних и внутренних чувств человек получает ряд восприятий. Сами по себе они представляют хаотический, разорванный ряд ощущений, это — небо и земля прежде творческого гласа: «да будет свет». И этот свет проливается благодаря (и в соответствии) особенностям познавательных способностей человека. Способ установления «опыта» сводится к особенной координации восприятий, к приведению их в известный порядок при помощи познавательных форм разума. Известные суммы ощущений соединяются воедино и относятся к одному источнику, предмету, который является, таким образом, местом ряда ощущений, как в математике линия или известная фигура является «местом точек», по которому двигалась некоторая точка. Объединяющая форма предмета принадлежит нашему разуму, при чем предмет проецируется в пространстве и времени, представляющих лишь формы нашего восприятия, также особый способ координации ощущений.