От Лукова с любовью

Хотя я понимала, что глупо сокращать свое время, которое было уже оплачено, я решила действовать на свое усмотрение и еще раз поговорить с ними. Мне не хотелось опоздать на работу, не сделав этого.

Работа. Черт.

Мне нужно было снова поговорить с давним другом мамы о своем графике. Не то чтобы это было проблемой, но мне было противно кидать его после того, как я несколько месяцев тому назад связала себя обязательством работать больше времени. Он бы понял и даже очень обрадовался бы, но я все равно чувствовала себя треплом. Кроме того, мне потребуются деньги. Мне нужно было подумать об этом. Больше денег и меньше работы. Это будет не так легко.

С сердцем, еще трепыхающимся после серии прыжков, сделанных во время тренировки до 3Л, я поехала к выходу с катка мимо других фигуристов, которые были на льду, но глядя себе под ноги чаще, чем обычно. Только доехав до проема, я подняла глаза и увидела Галину, склонившуюся над бортиком примерно в метре от меня, она сосредоточенно сверлила меня взглядом.

Я кивнула ей, опустив подбородок.

Через мгновение она кивнула мне в ответ с таким странным выражением лица, которого, насколько я помнила, мне не доводилось видеть никогда прежде. Она выглядела очень задумчивой. Может быть, даже грустной.

Хм.

Надев чехлы на коньки, я взяла бутылку с водой, спрашивая себя, уверена ли я – правда-правда, уверена ли я – в том, что это то, чего я хочу. Хочу ли я вернуться в этот мир с партнером, который, вероятнее всего, не приемлет ошибок так же, как и я. С партнером, с которым я не могла разговаривать без пререканий. Вернуться в мир, где все обсуждают любую мелочь, касающуюся меня. В мир без всяких гарантий. Мне придется пахать больше, чем когда-либо, прежде чем отработать один сезон. Готова ли я к этому?

Я была чертовски уверена.

Мама была права. Нет ничего хуже сожаления. И если бы я не воспользовалась этим шансом – даже если бы мне пришлось вытянуть из себя все жилы, – я бы определенно сожалела больше, чем если бы я получила его и осталась ни с чем.

К тому же никогда прежде я не была такой маленькой брюзгой, как сейчас. Десять лет назад я даже не раздумывала бы о том, чтобы ухватиться за такую возможность, даже если бы из этого ничего не вышло. Теперь… что же, от ожогов иногда остаются шрамы, я об этом не забывала.

C адреналином в крови и все еще слегка задыхаясь, я прошла к тому сектору на трибунах, где по-прежнему сидели Иван и тренер Ли. Они бестактно смотрели на меня в упор. Была ли это последняя возможность убедиться в том, что они приобретали? Вероятно.

Когда я приблизилась к ним, у меня не задрожали руки, не подкосились колени, только дыхание было прерывистым и неровным, но внутри все превратилось в комок нервов, что было для меня непривычно и в чем я никогда ни за что не созналась бы.

– Надеюсь, ты не думаешь, что мы пришли посмотреть на тебя, – подтверждая мои подозрения, начала разговор тренер Ли, когда я подходила к ним.

Я покачала головой, скользнув взглядом в направлении Ивана, оценивая это холодное, но, что ни говори, самоуверенное лицо, после чего опять быстро взглянула на женщину. Я не могла все испортить, открыв рот и начав ссориться с ним. Во всяком случае, пока не могла.

– Отнюдь нет, – сказала ей я. Я поняла, почему они так поступили. Я бы сделала то же самое. – Доброе утро.

Уголки ее губ раздвинулись ровно настолько, чтобы это напоминало подобие улыбки.

– Доброе утро.

Иван не произнес ни звука.

Хорошо. Возможно, он делал то же самое, что и я – держал рот на замке, так что мы могли справиться с этим по возможности безболезненно. Это успокоило меня больше, чем мне хотелось бы, потому что если он не ссорится со мной, то, возможно, не хочет стать моим партнером.

Ладно, слово хочет здесь неуместно. Скорее должен. Что-то вроде этого.

Я представления не имела, как складывалась ситуация, и, честно говоря, мне это было до лампочки. Все, что меня волновало, это перспектива. Я не хотела сама все испортить.

Встав и оказавшись сантиметра на три ниже меня, тренер Ли скрестила руки на груди и произнесла то, чего я не ожидала:

– Твой тройной лутц великолепен. Высота прыжка, скорость, разгон, твоя техника… Я забыла, что это был твой коронный номер, а вот теперь вспомнила. Идеально, Джесмин, правда. Ты должна гордиться. – Улыбка превратилась в ухмылку. – Это напомнило мне прыжок Ивана.

Проигнорировав то, что касалось Ивана, я сфокусировалась на всем остальном. Я и сама гордилась своим прыжком. Однако я этого не сказала. Я разложила этот прыжок по полочкам, чтобы усовершенствовать его. Я смотрела и пересматривала, как выполняют его самые лучшие фигуристы, чтобы увидеть, что делает его таким зрелищным, поэтому я тоже смогла выполнить его. Я также провела много часов, снова и снова просматривая дома отснятый материал, только так я смогла понять, как усовершенствовать свою технику. В то время мама хотела убить меня за то, что я заставляла ее целыми днями из раза в раз записывать одно и то же. И как только я разобралась, она попыталась приписать все заслуги себе.